ДАРИЙ
Поэт Ферназ в своей эпической поэме
к ответственному приступает месту:
поведать предстоит, как Дарий, сын Гистаспа,
сел в Персии на царство (от него
наш славный Митридат Евпатор происходит,
понтийский царь). Тут главное – понять,
какие чувства Дарием владели.
Гордыня? Упоенье? Может статься,
что именно они, а впрочем – нет:
скорее Дарий сознавал тщету величия.
Итак, в раздумья погружен поэт.
И вдруг слуга вбегает, отрывая
поэта от работы важной вестью.
Война. Мы перешли большими силами границу,
сдержав первоначальный натиск римлян.
Ферназ ошеломлен. Какая неприятность!
Прославленному нашему царю
теперь-то уж не до поэм – куда там!
Иначе он бы не был Митридатом.
Какие там стихи – идет война!
Ферназ в отчаянье. Какой удар!
И именно теперь, когда бы он известность
мог "Дарием" своим снискать и навсегда
завистникам ничтожным рот заткнуть.
Придется ждать, опять придется ждать.
А сколько ждать? Когда бы только это!
И сколько сможет продержаться Амис?
Еще вопрос, как этот город укреплен.
О, римляне опасные враги!
Достаточно ли мы, каппадокийцы,
сильны, чтобы не уступить? Способны ли
мы римским легионам дать отпор?
О наши боги, помогите нам!
Но огорченье, но глубокая тревога
остановить не властны мысль поэта.
Гордыня – вот что Дарием владело.
И упоенье. Упоенье и гордыня.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Перевод И. Бродского
Перевод Г. Шмакова
Перевод А. Величанского
Поэт Ферназ, живущий при дворе царя Понтийского царства Митридата
VI Евпатора (132-63 гг. до н.э.),- вымышленный Кавафисом персонаж.
Действие стихотворения происходит в 74 г. до н.э., в начале
третьей войны Митридата против Рима, которая завершится разгромом
Митридата. Поэма Ферназа посвящена персидскому царю Дарию I
Ахемениду (522-486 гг. до н.э.) |
АННА КОМНИНА
"Алексиаде", где отчая слава жива,
Анной Комниной предпосланы слезы вдовства.
В ней перевернуто все. "И потоками слез, –
как повествует она, – истекают
очи мои... Треволнения" жизни ее
"страшно представить". Печаль обжигает гречанку
"до глубины, до костей, разрывает безжалостно душу".
Но, по всему, лишь одно приводило в унынье
властолюбивую, гордую царскую дочь,
только одно безысходное (тайное) горе
знала она, по одной убивалась причине –
той, что при всей своей ловкости отчего царства
не получила – ведь было, казалось, в руках.
Было, да сплыло по милости наглого братца.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Анна Комнина (1083-1146) - старшая дочь византийского императора
Алексея Комнина, безуспешно пытавшаяся завладеть императорским
троном. Смерть ее мужа, кесаря Никифора Вриенния, лишила ее
возможности довести до конца искусную борьбу, которую она вела
против своего брата Иоанна. "Алексиада" - сочинение
Анны Комнины, посвященное ее отцу, Алексею Комнину |
ВИЗАНТИЙСКИЙ ВЕЛЬМОЖА
В ИЗГНАНИИ, СОЧИНЯЮЩИЙ СТИХИ
Пусть ветреники ветреником числят.
В делах серьезных никогда усердие
не изменяло мне. И я уверен –
точней меня никто патериков не знает,
Священного писания, синодских положений.
Когда малейшее сомненье возникало
в вопросах толкования, Вотаниат и тот
ко мне за разъясненьем обращался.
Но здесь, в изгнании (пусть радуется злобная
Ирина Дука), чтобы не скучать,
в бездействии не нахожу зазорным
я сочинять стихи по шесть и восемь строф
для развлеченья, обращаться к мифам
про Диониса или про Гермеса,
про славных сыновей Пелопоннеса,
слагать безукоризненные ямбы,
каких – да будет мне позволено заметить –
никто в Константинополе не сложит.
Быть может, этим и навлек я поношенья.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Никифор III Вотаниат - византийский император (1078-1081), свергнутый
Алексеем Комнином. Ирина Дука - жена Алексея Комнина
|
ЛЮБИМЕЦ АЛЕКСАНДРА ВАЛА
Сломалось колесо. Любой другой бы – в слезы:
примчаться первый мог! Но что мне эта слава,
когда, чуть вечер, ждут меня вино и розы?
Вся Антиохия моя держава.
Мне, юному из юных, ее завоевало
расположенье Александра Вала.
Победа на ристалище меня не интересовала
(не будь я скромным, я бы мог тайком распорядиться –
пришла бы первой на словах моя хромая колесница).
^ |
Перевод Е. Солоновича
Перевод А. Величанского
См. прим. к стихотворению "Деметрий
Сотер" |
ПЕЧАЛЬ ЯСОНА, СЫНА КЛЕАНДРА,
ПОЭТА В КОММАГЕНЕ (595 год)
Старею телом, стать моя стареет –
болит, не отпускает эта рана.
Мне изменило мужество, и я ищу спасенья
в тебе одной, Поэзия.
Ты знаешь толк в лекарствах, применяя
искусство обезболиванья словом.
Болит, не отпускает эта рана.
Дай мне лекарства твоего, Поэзия,
хоть ненадолго боль искусством заглуши.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Коммагена - государство на северо-востоке Сирии. Ясон - лицо
вымышленное |
ДЕМАРАТ
Характер Демарата – эту тему
им предложил Порфирий, молодой софист,
развить в беседе (позже он намеревался
раскрыть ее по правилам риторики).
"У Дария сначала, а потом
у Ксеркса состоял он при дворе;
теперь же с Ксерксом и его войсками
восторжествует наконец-то Демарат.
Великую несправедливость совершили
с ним, сыном Аристона. Подкупили
коварные враги жрецов оракула.
И мало им того, что отобрали трон, –
даже тогда, когда смирился он,
решившись жить как частное лицо,
даже тогда перед народом оскорбили,
на празднике унизили публично.
Теперь у Ксеркса служит он усердно.
И с армией великой персов вскоре
направится он в Спарту, трон себе вернет
и уж тогда – как царь – немедленно прогонит,
раздавит унижением, растопчет
того коварного Леотихида.
И дни его бегут в заботах и трудах,
в наказах персам, как поход готовить,
как Грецию им лучше покорить.
Великие труды, нелегкие раздумья, и поэтому
невесело бегут дни Демарата,
великие труды, нелегкие раздумья, и поэтому
нет ни минуты радости ему,
не радость же он чувствует в душе
(не радость, нет, готов поклясться он,
чему тут радоваться, рушатся надежды),
когда становится ему яснее ясного,
что выйдут победителями греки".
^ |
Перевод С. Ильинской
Демарат - царь Спарты (510-491 гг. до н.э.). Подкупив жрецов
дельфийского оракула, соправитель Демарата Клеомен I и Леотихид
(занявший позднее место Демарата) добились свержения Демарата,
поскольку оракул сказал, что Демарат на самом деле не является
сыном царя Аристона |
Я В ИСКУССТВО ПЕРЕНЕС...
Я в искусство перенес чувство самосохраненья,
тайные мои надежды, затуманенные лица,
полузримые черты,
притупившуюся память
о несбывшейся любви. Я уверовал в
искусство,
ведь оно определяет представленье
о Прекрасном,
служит к украшенью жизни, делает ее полнее,
сочетает впечатленья, сочетает дни.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Перевод А. Величанского
Перевод В Некляева
|
НАЧАЛО
Вкусили от запретного плода.
Опустошенные, встают. Но смотрят друг на друга.
Поспешно одеваются. Молчат.
Выходят крадучись – и не вдвоем, а порознь.
На улице тревожно озираются:
боятся, как бы чем себя не выдать,
не показать, что было между ними.
Но завтра, послезавтра, через годы
нахлынет главное – и смелости придаст
твоим стихам, берущим здесь начало.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Перевод А. Величанского
Перевод В. Некляева
|
ИЗ ШКОЛЫ ЗНАМЕНИТОГО ФИЛОСОФА
Учеником Саккаса был два года он,
но и Саккас, и философия ему приелись.
Потом политикой увлекся.
И ее забросил. Эпарх – глупец,
приспешники – болваны и чинуши,
двух слов по-гречески связать не могут.
Что, если посвятить себя религии,
принять крещение и стать христианином?
Но этот путь он сразу же отверг.
Родители его враждебны христианству,
его поступок вызвал бы их гнев,
и что всего важнее – их подарки
довольно щедрые тотчас бы прекратились.
Но что-то надо делать. И завсегдатаем
притонов Александрии ужасных,
домов разврата тайного он стал.
Судьба ему на сей раз улыбнулась:
наружностью приятной одаренный,
вкушал он с радостью прекрасный божий дар.
Еще лет десять, может быть, и больше
он сможет красотой свой гордиться.
Потом опять к Саккасу он пойдет,
а если между тем старик уже умрет,
другой философ иль софист найдется,
чего-чего, а их всегда хватает.
А может быть, вернется он к политике,
достойным образом традиции семьи
решившись продолжать и долг исполнить свой
перед отчизной – мало ли на свете громких слов.
^ |
Перевод С. Ильинской
Саккас - александрийский философ-неоплатоник (ум. в 243 г. н.э.),
учитель Лонгина и Плотина |
СРАЖАВШИЕСЯ ЗА АХЕЙСКИЙ
СОЮЗ
Отважно вы сражались и со славой пали,
не устрашившись тех, кто всюду побеждал.
Вас не в чем упрекнуть, и если есть вина,
Дией и Критолай одни виновны.
Когда же греки родиной гордиться станут,
"Таких она рождает", – будут говорить
о вас. И в этом вам достойная хвала.
Написано ахейцем в Александрии
в седьмой год царствия Латира Птолемея.
^ |
Перевод С. Ильинской
В 146 г. до н.э. олигархический Ахейский союз (политическое
объединение греческих полисов) объявил войну Риму. В результате
политических и военных ошибок вождей союза Диея и Критолая был
дотла сожжен город Коринф и вся Греция оказалась в полном подчинении
Риму. Кавафис акцентирует мотив невиновности воинов-ахейцев,
доблестно сражавшихся за свободу родины против римских завоевателей.
Эпиграмма написана от имени безвестного грека в "седьмой
год царствия Латира-Птолемея", т.е. в 109 г. до н.э., тридцать
с лишним лет спустя после поражения Ахейского союза, в период
незыблемого господства Рима над эллинистическим миром, когда
подобная патриотическая эпиграмма должна была звучать как призыв
хранить верность национальным традициям свободолюбия
|
СЛОВО К АНТИОХУ ЕПИФАНУ
Царя утешить рад
антиохиец юный:
"Дозволь мне молвить слово, рожденное
надеждой,
что македонцы снова на
битву поднялись,
что войско их на римлян обрушиться готово.
И в случае победы
от всех твоих подарков –
дворца, садов, конюшен, кораллового Пана
–
готов я отказаться
и от всего другого,
чем я тебе обязан, –
пусть только победят".
И Антиох, быть может, растроган и, однако,
молчит: его тревожит пример отца и
брата
и подозренье гложет – а вдруг о разговоре
пронюхают шпионы? Как ни
печально, вскоре
дошли из Пидны слухи о роковой развязке.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Антиох Епифан - царь (175-164 гг. до н.э.) царства Селевкидов,
брат умерщвленного римлянами Селевка IV, дядя Деметрия Сотера.
Действие стихотворения происходит в канун нового антиримского
выступления со стороны Македонии, которое завершится разгромом
македонского царя Персея при Пидне в 168 г. до н.э.
|
ЭПИТАФИЯ АНТИОХУ, ЦАРЮ
КОММАГЕНЫ
И вот с похорон воротилась сестра
достойно прожившего век свой царя Коммагены,
в словесности знавшего толк Антиоха,
и надпись решила она заказать для могилы.
Не раз в Коммагене гостивший
эфесский софист Каллистрат,
которому было знакомо
радушие царского дома,
заказу почетному рад –
и вскоре его сочиненье читала сестра Антиоха:
"Царю своему, коммагенцы, по праву
воздайте посмертную славу.
Умом и характером целен,
он был справедливого нраву
и – главное – истинный эллин.
Сие означает в итоге,
что выше бывают лишь боги".
^ |
Перевод Е. Солоновича
Возможно, Кавафис имеет в виду Антиоха I (ок. 69-31 гг. до н.э.),
хотя, по мнению некоторых исследователей, речь идет о вымышленном
царе |
ЮЛИАН, УВИДАВ...
"Итак, увидав, в каком пренебреженье
боги у нас..." – спесиво он утверждал.
В пренебреженье. А чего он ждал?
По-своему он перестраивал дела богослуженья,
по-своему верховного жреца галатского и прочих
в посланиях учил, и наставлял, и убеждал.
Но не были христианами друзья
у кесаря. И в этом была их сила.
В отличье от него (христианина
по воспитанью), их уму претило
бессмысленно перенимать для древней веры
нелепое в основах устроенье
у новой церкви. Греками они
остались. Ничего сверх меры, Август!
^ |
Перевод С. Ошерова
Римский император Юлиан (331-363), воспитанный в христианстве,
вступив на трон, посвятил себя возрождению язычества и получил
от христианской церкви прозвище "Отступник". Стихотворение
написано от имени христиан. Откликаясь на замечание Юлиана о
равнодушии масс к языческим богам, они саркастически комментируют
его преобразования |
ЮЛИАН В НИКОМИДИИ
Рискованно себе так много позволять:
дух эллинства открыто восхвалять.
Священнодействовать то в том, то в этом храме
языческом. И восхищаться древними богами.
Хрисанфий каждый день ведет беседы с ним.
Учением увлек его философ Максим.
А что в итоге вышло? Галл обеспокоен
весьма, и Константин подозрительно настроен.
Советчики бывали неблагоразумны.
Мардоний говорит, что стали слишком шумны
людские толки: их пора унять. И Юлиан
опять идет в собрание никомидийских христиан
и в церкви их читает вновь по воскресеньям
Писание – с таким сердечным умиленьем,
так внятно, что народ, пленен Благою Вестью,
христианскому его дивится благочестью.
^ |
Перевод С. Ошерова
Действие стихотворения развертывается в столице Вифинии - Никомидии,
где двадцатилетний Юлиан, приобщившись к учению философов-неоплатоников
Хрисанфия и Максима, впервые обращается к язычеству. Галл -
брат Юлиана. Константин II - император, двоюродный брат Юлиана
и Галла. Мардоний - учитель Юлиана |
31 ГОД ДО НАШЕЙ ЭРЫ В
АЛЕКСАНДРИИ
Торговец из деревни пожаловал с товаром,
который горожанам расхваливает с жаром:
"Оливковое масло! Камедь почти задаром!
От фимиама польза и молодым, и старым!"
Никто не обращает вниманья на него:
процессии повсюду, музыка, торжество.
Сдавив, его сминает людской водоворот.
"Безумцы, что случилось?" – и он ушибы трет
и слышит те же сказки, которыми народ
обманут, – дескать, в Греции Антоний верх берет.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Речь идет о поражении Марка Антония в битве при Акции, первоначально
скрытом от народа |
ИОАНН КАНТАКУЗИН ОДЕРЖИВАЕТ
ВЕРХ
Поля он видит, все еще его нивы;
его пшеница, его скот и его деревья,
плоды его. А вдали он видит свой отчий дом,
одеждой полный, мебелью старинной и серебром.
"Всего лишусь я, помилуй бог, всего лишусь теперь я".
Сжалится ли над ним этот Кантакузин,
коль в ноги ему пасть? Ходят слухи, что он снисходителен –
он снисходителен, но его клевреты? но войско за ним?
Или броситься в ноги госпоже Ирине самой?
Глупец! зачем он взял сторону Анны –
он и не подумал бы, не стань она женой
господина Андроника. Знаем мы, какой
она удачливой и человечной была!
Даже франки и те не ждут от нее добра.
Нет нелепей планов ее, смешнее интриг. Ее силы
из Константинополя всему миру грозили,
а их уничтожил Кантакузин, господин Иоанн уничтожил.
И надо же – он хотел на стороне Иоанна
выступить! Кабы так, не жертвовал бы он теперь своим счастьем,
вельможа знатный, на посту безопасном –
кабы его епископ в последний миг не связал
словом, использовав свой почтенный сан,
кабы не ложных сведений заведомые преувеличенья,
кабы не обещанья, кабы не помраченье.
^ |
Перевод А. Величанского
Герой стихотворения - лицо вымышленное. Исторический фон - борьба
за власть между вдовой византийского императора Андроника III
Палеолога Анной Савойской и представителем знатного византийского
рода Иоанном Кантакузином, разрешившаяся его победой (царствовал
в 1341-1355 гг.) |
ИЗ ЦВЕТНОГО СТЕКЛА
Волнующая есть одна подробность
венчания на царство Иоанна Кантакузина
и госпожи Ирины, дочери Андроника Асеня.
Поскольку не было почти у них алмазов
и настоящих изумрудов и сапфиров
(в великой бедности отчизна пребывала),
они надели стеклышки цветные. Кусочков множество
стеклянных, красных, синих, зеленых.
И, признаюсь, ничего
нет унизительного, гадкого для чести,
по-моему, в кусочках этих грустных
стекла цветного. В них скорей – подобье
какого-то печального протеста
и неприятья нищеты несправедливой.
Они – лишь символы того, что полагалось
и что иметь бы, несомненно, полагалось
в момент венчания владыке Иоанну Кантакузину
и госпоже Ирине, дочери Андроника Псеня.
^ |
Перевод Ю. Мориц
Описывается венчание на царство Иоанна Кантакузина (см. пред.
стихотв.) и его супруги Ирины во Влахернском соборе в Константинополе.
Диадемы и одежды венчаемых украшены поддельными драгоценностями,
поскольку казна истощена междоусобицей |
НА ИТАЛИЙСКОМ БЕРЕГУ
Ким, сын Менедора, юноша италийский,
дни свои проводит в праздных развлечениях,
столь привычных для тех, кто в Греции Великой
возрос среди утех, среди
роскоши праздной.
Нынче ж нет и следа природной веселости
в нем – уныл, задумчив пришел
он один сюда,
угрюм, как никогда, глядеть, как
разгружают
трофеи, что суда везли с Полопоннеса.
Греческое добро: коринфские трофеи.
Нынче веселиться нельзя
и охоты нет –
нарушит ли запрет юноша италийский,
о развлечениях помысливши без стыда.
^ |
Перевод А. Величанского
Речь идет о победе, одержанной Римом в 146 г. до н.э. над Ахейским
союзом. Корабли с трофеями прибывают из сожженного римлянами
Коринфа |
АПОЛЛОНИЙ ТИАНСКИЙ НА
РОДОСЕ
Однажды Аполлоний говорил о том,
что есть же правильное воспитанье,
юнцу, который строил роскошный дом
на Родосе. И так тианец сказал
в конце: "Пусть храм, куда вхожу я, будет мал,
зато из золота в нем и слоновой кости
кумир стоит. Гораздо хуже, когда
в огромном храме – бог нестоящий, из глины".
"Нестоящий, из глины". В том и беда,
что эта мерзость многих неискушенных
обманывает: бог нестоящий, из глины.
^ |
Перевод С. Ошерова
См. примеч. к стихотв. "Если он скончался"
|
БОЛЕЗНЬ КЛИТА
Клит – милый юноша
лишь двадцати трех лет –
воспитанный отменно, в греческом знаток,
сражен недугом – страшной лихорадкой,
которая свирепствует в Александрии.
Болезнь его настигла в горькую минуту
смятенья и тоски, тому причиной
была измена друга – юного актера.
Теперь родители за жизнь его боятся.
И старая служанка, что растила Клита,
дрожит от страха за питомца своего.
Как вдруг на ум приходит ей старинный идол,
которому она молилась в детстве, прежде,
чем в этот дом служанкою вошла
и от хозяев христианство приняла.
Тайком она берет лепешки, мед, вино
и к идолу несет. И о спасенье просит,
припомнив кое-как забытые молитвы. Где ей знать,
что черный демон глух, какое ему дело,
поправится или нет христианин.
^ |
Перевод С. Ильинской |
В МАЛОАЗИЙСКОМ ДЕМЕ
Известья об исходе битвы, при Акции, в открытом море –
совсем не то, чего мы ждали.
Но никакого нет резона писать нам новый документ.
Нам надо изменить лишь имя. И там,
в последних строчках, вместо "Избавивший сегодня римлян
от выскочки и самозванца,
каким был гибельный Октавиан"
теперь поставим на замену "Избавивший сегодня римлян
от выскочки и самозванца,
каким был гибельный Антоний".
Весь текст прекрасно нам подходит.
"Славнейшему из славных полководцев,
непревзойденному в любом военном деле,
и корифею, восхищающему граждан
умом великим в государственных делах,
кому весь греческий народ желал так страстно
Антония скорее победить".
Здесь мы заменим старый текст на новый:
"Его считая лучшим даром Зевса,
могучим нашим покровителем Эллады,
любезно чтящим всякий эллинский обычай,
любимцем граждан в каждой греческой земле,
столь возвеличенным народною хвалою,
мы о его деяниях подробно, о подвигах подробно повествуем
вам словом эллинским, метрическим и прозой,
да, словом эллинским, чтоб слава прогремела", –
и в том же духе, в том же духе. Блестяще все подходит.
^ |
Перевод Ю. Мориц
Речь снова идет о победе Октавиана над Антонием при Акции
|
ЖРЕЦ В КАПИЩЕ СЕРАПИСА
О добром старце, об отце своем горюю,
о милом батюшке, всегда меня любившем,
о добром старце, об отце своем я плачусь,
позавчера скончался он перед рассветом.
Твоей святейшей церкви предписанья,
Христе, всегда во всем покорно соблюдать
в моем деянье каждом, в каждом слове
и в каждом помысле – вот вечное мое
раденье. Кто же твое имя отрицает,
тот ненавистен мне. Но вот сейчас
отца мне жаль, Христе, отца мне жаль родного,
хоть он при жизни был – промолвить страшно –
в поганом капище Сераписа жрецом.
^ |
Перевод Ю. Мориц
Серапис - бог эллинистического мира, повелитель стихий, спаситель
от несчастий, предсказатель будущего. Культ Сераписа был введен
в Александрии Птолемеем I Сотером (305-283 гг. до н.э.)
|
БОЛЬШОЕ ШЕСТВИЕ СВЯЩЕННИКОВ
И МИРЯН
Священники и множество мирян
занятий и сословий самых разных
идут по улицам, по площадям, через ворота
прославленного града Антиохии.
А во главе торжественного шествия
прекрасный юноша в одежде белой
несет в руках воздетый к небу Крест,
святую силу и надежду нашу, Крест.
Язычники, доселе столь надменные,
трусливой паникой теперь объяты снова;
их отгоняют прочь от шествия святого.
Прочь с наших глаз, прочь с наших глаз пусть удалятся,
(пока в язычестве своем упорствуют). Проходит
животворящий Крест. Во все кварталы города,
где обитают праведные христиане,
несет он утешение и радость:
в благоговенье все выходят из домов
и, ликования полны, идут вослед
за силой, за спасением вселенной, за Крестом.
Сегодня ежегодный праздник христиан.
И празднуется он открыто наконец.
Очистилось от скверны государство.
Не царствует уж больше нечестивый
и мерзостный отступник Юлиан.
Помолимся: благочестивого храни, господь, Иовиана.
^ |
Перевод Е. Смагиной
Период 361-362 гг. перед выступлением в персидский поход Юлиан
Отступник провел в Антиохии. Его конфликт с антиохийцами стал
темой нескольких стихотворений Кавафиса. В 363 г. Юлиан погиб
в битве с персами, и императором стал рьяный христианин Иовиан
|
| ЮЛИАН И АНТИОХИЙЦЫ
Ни от "хи", говорят они, ни от "каппы"
город не претерпел
никакой обиды...
когда же мы спросили
толкователей...
то нам было указано,
что буквы эти суть
начала имен, первая
явно обозначает
Христа, вторая
- Констанция.
Юлиан. Враг
бороды
Как можно было ждать, чтоб
отреклись они
от жизни столь размеренно-прекрасной, от обилья
услад на каждый день, от блистательного театра,
где на глазах осуществлялось единенье
Искусства с вожделениями плоти?
Безнравственные, да и, может быть, весьма,
они испытывали удовлетворенье от того, что
их жизнь и есть предмет всех толков: жизнь Антиохии,
где наслаждаются с таким изяществом.
Отречься от нее – во имя чего?
Чтобы слушать суесловие о ложных
богах? Докучливое самохвальство?
Чтобы видеть детский страх перед театром?
Безвкусную надутость? Бороду смешную?
Ну нет, конечно: лучше выбрать "хи",
ну нет, конечно: лучше выбрать "каппу" – хоть сто
раз.
^
|
Перевод С. Ошерова
Отдавая предпочтение христианству перед язычеством и предшественнику
Юлиана - императору Константину (или Констанцию? - см. запись
№ 2 в гостевой) - перед Юлианом, антиохийцы не скрывают
подлинных оснований своей оппозиционности: пуританское язычество
Юлиана в гораздо большей степени, чем христианство, грозит ограничениями
и строгими нормами их "вольному" образу жизни
|
АННА ДАЛАССИНА
Указ, которым император Алексей
почтил достойно память матери своей,
благочестивой, мудрой Анны Далассины,
дел достопамятных содеявшей немало,
пространен и красноречив. Сейчас
мы привести хотим одну из фраз –
прекрасную, учтивую хвалу:
"Двух слов – холодного "мое" и черствого "твое"
она не знала".
^ |
Перевод Е. Смагиной
Перевод А. Величанского
В 1081 г., отправляясь в поход против норманнов, Алексей I Комнин
вручил бразды правления своей матери - Анне Далассине
|
ГРЕЧАНКА ИСКОНИ
Гордится Антиохия великолепьем
зданий,
и красотою улиц,
и видом живописным
окрестностей своих, и множеством несчетным
живущих в ней людей. Горда служить престолом
прославленным царям, гордится мастерами,
учеными мужами
и ловкими в торговле
богатыми купцами. Но более всего
сирийская столица родством своим
гордится,
гречанка искони и
Аргосу сродни.
Встарь заложили город пришельцы-колонисты
в честь Инаховой дочери, аргивянки Ио.
^ |
Перевод Е. Смагиной
По преданию, дочь аргосского царя Инаха Ио, возлюбленная Зевса,
обращенная им в телку и мучимая оводом, которого наслала ревнивая
Гера, после долгих странствий умерла в Сирии, где в ее честь
был основан город и храм. На этом же месте в 300 г. до н.э.
Селевк I заложил Антиохию |
ТЫ НЕ ПОЗНАЛ
О том, во что мы верим, Юлиан
сказал бездумно: "Прочитал, познал
и не признал", – всем на смех воображая,
что этим "не признал" мы уничтожены.
Но к таким хитросплетеньям не привыкли
мы, христиане. "Ты прочел, но не познал; а если б
познал – признал бы". Прост был наш ответ.
^ |
Перевод С. Ошерова
Фраза, которой отвечают Юлиану христиане, приписывается богослову
Василию Великому (329-378) |
В СПАРТЕ
Царь Клеомен никак не мог решиться,
он матери открыть боялся правду –
условье соглашенья с Птолемеем:
заложницей проследовать в Египет
ей надлежит, вслед за детьми, – как низко,
как недостойно такое требовать.
Он приходил, но так и не решался.
Он начинал и тотчас осекался.
Но и без слов все поняла царица
(ее давно достигли пересуды),
и сыну помогла она открыться,
со смехом приняла она условье,
сказав, что безгранично рада счастью
и в старости полезной быть для Спарты.
А униженье – стоит ли об этом?
Откуда этим выскочкам Лагидам
знать, что такое гордый дух спартанский, –
нет, не под силу никаким обидам
унизить Величайшую из Женщин,
царицу – мать спартанского царя.
^ |
Перевод Р. Дубровкина
В основе стихотворения - подлинное историческое событие: в ответ
на просьбу спартанского царя Клеомена III (236-222 гг. до н.э.)
о помощи в борьбе против Македонии и Ахейского союза египетский
царь Птолемей III потребовал прислать ему в качестве заложников
мать Клеомена - Кратесиклею и его детей. Называя Лагидов выскочками,
Кратесиклея имеет в виду, что династия Лагидов-Птолемеев не
может сравниться древностью рода со спартанскими царями. Впоследствии,
потерпев поражение, Клеомен бежит в Египет к Птолемею III, но
будет заключен в тюрьму его наследником Птолемеем IV, совершит
побег и в конце концов покончит с собой. Кратесиклея и дети
Клеомена будут казнены |
В БОЛЬШОЙ ГРЕЧЕСКОЙ КОЛОНИИ,
В 200 ГОДУ ДО НАШЕЙ ЭРЫ
Чтоб убедиться, что дела в колонии идут не так, как надо,
достаточно одного взгляда,
но как-никак мы движемся вперед,
и срок – не меньшинство убеждено в том – настает
вождя и реформатора призвать нам.
Однако трудности и всякие препоны
могут возникнуть, оттого что склонны
делать из мухи слона в одночасье
все эти реформаторы. (Было б счастьем
в них вовсе не нуждаться.) Вечно нужно знать им
всю подноготную, во всякую мелочь вникнуть,
чтобы идеи преобразований в мозгу их сразу возникли,
идеи преобразований – немедленных, срочных.
У них, несомненно, есть склонность к жертвам.
Откажитесь, скажем, от этого владенья,
ибо влияние ваше здесь непрочно.
Такого рода победы чреваты пораженьем.
Ни к чему, скажем, вам этот вот доход,
ну и этот, кстати, да и тот –
нужно им тоже пожертвовать, коль на то пойдет;
он, правда, самый важный, но таково положенье –
излишняя ответственность обращает прибыль в лишенье.
И чем дальше идут они в своих расчетах точных,
тем больше находят излишнего и устраняют тотчас
установления, которые не так легко устранить.
И вот наконец, завершив свои деянья –
все уточнив дотошно, искоренив, они
удаляются, получив достойное воздаянье,
а мы довольствуемся тем, что может остаться
после столь тяжелых хирургических операций.
Возможно, час их долго не придет.
К чему спешить? Поспешность столь опасна.
Поспешные меры ведут к сожалениям вечным.
Конечно, многое в колонии неладно – это ясно.
Но несовершенство присуще делам человечьим.
Ведь все ж мы как то движемся вперед.
^ |
Перевод А. Величанского |
ВЛАДЫКА ЗАПАДНОЙ ЛИВИИ
Благоприятное оставил впечатление
за десять дней, что в Александрии провел,
Аристомен, сын Менелая,
Западной Ливии владыка.
Не только именем, но и в манерах – грек.
Охотно принимал оп почести, однако
сам не искал их – не честолюбив.
Книг греческих он накупил немало
по философии, а также по истории.
А главное – немногословный человек.
Глубокомысленный, должно быть, а такие люди
привыкли слов на ветер не бросать.
Глубокомысленным – увы! – он не был.
Случайный и ничтожный человек.
Взял греческое имя и одежду,
манерам греческим немного обучился
и весь дрожал от страха – как бы не испортить
то неплохое впечатление досадным срывом
на варваризмы в греческой беседе,
тогда александрийцы засмеют его,
им, негодяям, только повод дай.
Поэтому он был немногословен,
следя усердно за произношением и падежами,
томясь и тяготясь обилием речей,
которые удерживал в себе.
^ |
Перевод С. Ильинской |
НА ПУТИ К СИНОПЕ
Всесильный Митридат – в зените славы,
властитель знаменитых городов,
могучих армий и флотилий повелитель, –
к Синопе направляясь, в сторону свернул,
на дальнюю окольную дорогу,
где жил тогда какой-то прорицатель.
Военачальника шлет Митридат к нему
спросить, какие суждено ему
завоевать еще богатства и державы.
Военачальника послал, а сам к Синопе
свой путь со свитой продолжает Митридат.
Кудесник удалился в тайные покои.
Летят минуты, через полчаса
выходит он – задумчив, озабочен.
"Отчетливо я различить не смог.
День оказался неблагоприятным.
Лишь тени промелькнули предо мной – я разглядел их плохо.
Но думается мне, что следует царю
довольствоваться тем, чем он уже владеет.
Иначе стерегут опасности его.
Запомни, передай ему дословно:
дай бог ему довольствоваться тем, чем он владеет!
Судьба чревата резкой переменой.
Скажи, военачальник, Митридату:
нечасто возле сильного владыки,
как возле предка твоего, есть благородный друг,
который на земле копьем начертит вовремя
спасительное "Митридат, беги".
^ |
Перевод С. Ильинской
Речь идет о понтийском царе Митридате V, убитом в 120 г. до
н.э. в Синопе собственной женой. Историческое событие, на которое
намекает прорицатель, относится к 301 г. до н.э., когда Митридат
II был спасен его другом Деметрием |
МИРИС (АЛЕКСАНДРИЯ, 340
год)
Чуть только я узнал, что умер Мирис,
я бросился к нему домой, хотя обычно
я ни ногой в жилища христиан –
особенно когда там траур или праздник.
Не удивительно, что я остался
в прихожей, – было трудно не заметить, как родные
покойного косятся на меня:
я замешательство прочел на лицах.
Часть комнаты, в которой он лежал,
была видна оттуда, из прихожей,
где я стоял: богатые ковры
и утварь – золотая и серебряная.
Я плакал – плакал и не прятал слез.
Я понимал, что сборища, гулянья
лишатся смысла после смерти друга.
Я понимал, что больше он не будет
счастливыми беспутными ночами
смеяться рядом и читать стихи
с его завидным чувством греческого лада.
Я понимал, кого и что я потерял –
навеки, безвозвратно потерял, –
ах, сколько нежности вмещало сердце!
Переговариваясь потихоньку,
какие-то старухи обсуждали
его последний день: в руках – все время крест,
и "Господи Исусе" – на устах.
Позднее в комнату, где он лежал, прошли попы,
их было четверо, они творили
усердные молитвы, обращенные к Христу
или к Марии (я не разбираюсь в их обрядах).
Два года, как мы приняли его
в свою компанию. Мы не могли не ведать,
что он христианин. Нам это не мешало.
Он был во всем со всеми нами заодно.
Он меры в наслаждениях не знал
и денег не жалел на развлеченья.
Он не боялся, что его осудят,
отчаянно бросался первым в драку
на улицах ночных, когда случалось
нам повстречаться с нашими врагами.
Он с нами о религии своей
не говорил. Однажды мы сказали,
что в храм Сераписа его возьмем.
Он промолчал, но эта наша шутка
пришлась ему не по душе – теперь я вспомнил.
А вот еще два случая, к примеру:
мы как-то приносили Посейдону
дары – и наш красавец отвернулся;
в другой же раз, когда один из нас воскликнул:
"Да будет к нашему союзу милостив
великий, несравненный Аполлон!",
"Чур не ко мне!" – отмежевался Мирис
чуть слышно (остальные не расслышали).
За молодую душу сочным басом
молились христианские жрецы,
и я отметил про себя, насколько
у христиан внимательно, до тонкости
продуман этот ритуал, который
предшествует обряду погребенья.
И вдруг невероятное открытие
меня пронзило. Появилось чувство,
как будто Мирис от меня ушел,
такое чувство, что он присоединился
к своим, и я с моим нехристианством
ему чужой. И тут еще одно сомненье
мелькнуло: неужели я ослеп
от страсти, неужели был всегда ему чужим?
Проклятый дом! Скорее прочь отсюда,
покуда Мирис в памяти живет
наперекор всем этим христианам!
^ |
Перевод Е. Солоновича |
АЛЕКСАНДР ЯННАЙ И АЛЕКСАНДРА
Счастливые, исполнены довольства
царь иудейский Александр Яннай
с супругой и царицей Александрой,
предшествуемы звуком труб и флейт и арф,
в пышной процессии проходят мимо
толпы на улицах Иерусалима.
Блистательный конец венчает дело,
которое начал Иуда Маккавей,
которое четверо его могучих братьев
неуклонно продолжали вопреки
трудам без счета и опасностям.
Теперь, чего не должно, не осталось,
пришел конец повиновению кичливым
властителям антиохийским. И сейчас
царь иудейский Александр Яннай
с супругой и царицей Александрой
во всем равны отныне Селевкидам.
Иудеи – о да, иудеи всегда, иудейский закон –
для них прежде всего.
Но если обстоятельства потребуют,
то греческая речь их совершенна,
и греческих царей, и тех, что стали греками,
супруги не чуждаются – но только
как равные. Пусть все об этом слышат.
Поистине блистательный конец –
достойный венец
делу, что начали Иуда Маккавей
и четверо его могучих братьев.
^ |
Перевод С. Ошерова
Александр Яннай - царь Иудеи, правивший с 103 по 76 г. до н.э.,
в короткий период независимости иудейского государства. Дело
борьбы за политическую независимость Иудеи от царства Селевкидов,
начатое Иудой Маккавеем и продолженное его братьями, представляется
героям стихотворения завершенным, однако уже через несколько
лет Иудея будет завоевана римлянами |
МУЖАЙСЯ, ЦАРЬ ЛАКЕДЕМОНЯН
Чтобы ее увидели в слезах,
позволить не могла, собой владея,
величественная Кратесиклея.
В ее лице, в движениях, в молчании
ничто не говорило об отчаянье.
На миг – всего на миг – ей изменила выдержка,
и, прежде чем отплыть на скорбном корабле в Александрию,
Кратесиклея в храме Посейдона
уединилась с сыном, чтобы тут
прижать его к себе, "взволнованного" – говорит
Плутарх, – и "полного мучительных предчувствий".
Но сила духа в ней возобладала,
и Клеомену молвила она:
"Держись, мужайся, царь лакедемонян!
Когда мы вновь окажемся на людях,
в слезах никто не должен видеть нас,
затем что слезы недостойны Спарты.
Лишь это в нашей власти, мы же сами
от воли Провидения зависим".
И на корабль взошла – навстречу этой "воле".
^ |
Перевод Е. Солоновича
См. примеч. к стихотв. "В Спарте"
|
ТАМ ЖЕ
Домов окружение, кофейни, предместья –
годами их видел, ходил средь них годами.
Я создал вас в часы своих отрад, в часы печалей –
сколько обстоятельств, деталей сколько создано.
Во мне преобразились вы в отчетливое чувство.
^ |
Перевод А. Величанского
Перевод В Некляева |
ЗЕРКАЛО У ВХОДА
Сверкало зеркало у входа в дом богатый,
одно из тех зеркал, огромных и старинных.
чей возраст восемьдесят лет, по крайней мере.
Прекрасный юноша, приказчик у портного
(спортсмен-любитель в выходные дни),
стоял со свертком у дверей. Кому-то в доме
он этот сверток передал, и тот со свертком
ушел, чтоб вынести квитанцию. Приказчик
остался в одиночестве и ждал.
Он в это зеркало старинное смотрелся
и галстук поправлял. А через пять минут
ему квитанцию вручили. Он взял расписку и ушел.
Но в этом зеркале старинном, которое за долгий век
уже успело наглядеться на тысячи вещей и лиц, –
но в этом зеркале старинном такая радость ликовала,
такая гордость в кем светилась; что хоть на несколько минут
оно запечатлеть сумело, и безраздельно обладало,
и целиком принадлежало столь совершенной красоте.
^ |
Перевод Ю. Мориц
Перевод В. Некляева
|
КОГДА БЫ ПОЗАБОТИЛИСЬ
Вот теперь я каков: без гроша и без крова.
Это проклятый город, о, Антиохия –
плакали здесь мои денежки, –
что за проклятый город, в роскоши утонувший.
Все же я еще молод и здоров на славу,
греческий язык – мое сокровище
(знаю, да как еще знаю Платона и Аристотеля,
риторов и поэтов – всех тебе не упомнить).
Даже в военном деле кое-что смыслю,
к тому же дружен с начальниками наемников наших.
Тоже к правителям здешним в какой-то мере я вхож.
В прошлом году шесть месяцев прожил в Александрии;
там хотя бы отчасти (и это неплохо) постиг я
умыслы Какергета, подлость его и так далее.
Все это памятуя, я считаю,
что вполне готов служить стране родимой,
своей отчизне, Сирии желанной.
Какое б дело мне ни дали, постараюсь
на пользу стране обратить его. В этом намеренье тверд я.
Если же мне помешают по их обыкновенью –
мы выскочек этих знаем – уж не рассказать ли? –
если они мне помехой будут, я ль виноват?
Я к Завиносу обращусь сначала,
и если неразумный не оценит
меня, к Грипосу я пойду, к его врагу.
А коль и сей кретин меня не примет,
я тотчас же к Гиркану постучусь –
один из трех без промаха возьмет.
И все ж моя спокойна совесть,
хоть неразборчив выбор мой.
Все трое Сирии вредили в равной мере.
Но все ж, пропащий человек, в чем виноват я?
Свожу концы с концами кое-как.
Когда бы позаботились создать
четвертого поправеднее боги,
я б с легким сердцем поспешил за ним.
^ |
Перевод А. Величанского
Какергет ("злодеятель") - прозвище египетского царя
Птолемея VI Евергета ("благодетеля"), Завина (т.е.
раб) - прозвище Александра II, политического деятеля Сирии,
выдававшего себя за сына Александра Вала; в 128 г. до н.э. он
захватил трон, но в 123 г. будет убит своим политическим противником
Антиохом VII, который фигурирует в стихотворении под кличкой
Грипос. Гиркан - царь Иудеи с 134 по 104 г. до н.э.
|
В 200 ГОДУ ДО НАШЕЙ ЭРЫ
"Александр, сын Филиппа, и греки без лакедемонян..."
Догадаться нетрудно, что эти слова
равнодушно восприняли в Спарте.
Ничего удивительного, что "без лакедемонян".
Ну а как же иначе? Ведь лакедемоняне были
не такими, чтоб их направлять и командовать ими,
как послушными куклами. Если действительно речь
о всегреческом войске, то в Спарте считали, что может
лишь спартанец возглавить его и отвагой зажечь.
Так что ясное дело – "без лакедемонян".
Допустим и такой поворот. Почему бы и нет?
В результате – без лакедемонян при Гранике
и при Иссе, а также в решающей битве,
где несметная сила, что персы в Арбелах собрали,
понесла сокрушительное пораженье
(Дарий не сомневался в успехе, но был опрокинут).
Удивительному всегреческому походу,
беспримерному, победоносному,
увенчавшему славою эллинский меч,
мы судьбою обязаны, мы, небывало великий
новый эллинский мир,
мы, наследники гордых предтеч.
Мы – от александрийцев до антиохийцев,
от египетских греков до греков сирийских,
селевкийцы, мидийские греки
и персидские и остальные.
Мир обширных владений с его исключительным чувством
сообразности – гибкий при всех обстоятельствах.
И единое наше наречье
донесли мы до Бактра, до Индии донесли.
Что теперь нам претензии лакедемонян!
^ |
Перевод Е. Солоновича
"Александр, сын Филиппа..." - фраза, которую Александр
Македонский повелел начертать на персидских щитах - трофеях
битвы при Гранике. В ней отмечалась доблесть греков, "кроме
лакедемонян", которые участвовали в персидском походе.
Герой стихотворения описывает события более чем вековой давности
и подвергает их оценке в свете настоящего, из 200 г. до н.э.,
когда могущество эллинистического мира представляется ему незыблемым.
Однако именно в 200 г. до н.э. начнется римско-македонская война,
которая закончится в 197 г. до н.э. поражением Македонии, а
через десять лет в битве при Магнесии римлянами будет разбит
Антиох III, и самое крупное эллинистическое государство - царство
Селевкидов - потеряет большую часть своих малоазиатских владений.
Симптомы начинающегося упадка эллинистического мира Кавафис
показывает в стихотворении "В большой греческой
колонии, в 200 году до нашей эры" |
В ОКРЕСТНОСТЯХ АНТИОХИИ
Нас в Антиохии повергли в ужас
последние деянья Юлиана.
А дело вот как было: Аполлон
открыто заявил ему, что от пророчеств
отказывается (ишь, напугал!),
пока не будет храм его очищен в Дафне, –
он слишком долго, мол, терпел соседство мертвецов.
Там было множество захоронений,
и среди стольких, погребенных в Дафне,
был гордость нашей церкви, наша слава,
святой великомученик Вавила.
Его-то и имел в виду лжебог,
как раз при нем боялся изрекать
свои пророчества – ни слова не проронит
(священномученики наши страх внушают лжебогам).
Безбожник Юлиан, поняв намек,
засуетился: "Выкопать немедля,
убрать сейчас же этого Вавилу!
Он раздражает Аполлона. Слышали?
Хватайте, из могилы доставайте,
тащите прочь, кому я говорю!
Выкапывайте! Аполлон велел
очистить храм – и храм очищен будет!"
И мы перенесли святые мощи,
мы с почестями их перенесли.
Храм выиграл от этого. Еще бы!
Он загорелся, запылал костром,
огромным полыхающим костром,
в котором храм и Аполлон сгорели.
Осталось пепел подмести, как мусор.
Что было делать Юлиану? Лопаться
от злости, возводя поклеп на христиан,
что, дескать, мы устроили поджог. Пусть говорит.
Он сам не верит в то, что говорит.
И продолжает лопаться от злости.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Вскоре после того, как Юлиан Отступник распорядился вынести
ив рощи Аполлона останки христианского мученика Вавилы (епископ
Антиохии с 237 по 250 г.), храм Аполлона был подожжен (22 октября
363 г.) и полностью сгорел. Традиция считает этот пожар актом
мести со стороны христиан |
|
