МОГИЛА ЛИСИЯ-ГРАММАТИКА
У здания библиотеки, от входа главного направо,
мы погребли того, кто звался мудрый Лисий,
грамматик. Подобающее место, его сама определила слава.
Все то, что рядом, помнит он, войдя в Элизий,
быть может: тексты, комментарии, громады
трудов, где сотни толкований книг Эллады.
И перед тем, как нам войти в библиотеку,
его могилу всякий раз почтить мы рады.
^ |
Перевод
Ю. Мориц
Перевод Н. Косман |
МОГИЛА ЕВРИОНА
Под сим искусно сделанным надгробьем,
изваянным из камня сиенита,
где столько брошено фиалок, столько лилий, –
покоится прекрасный Еврион,
александриец. Лет всей жизни – двадцать пять.
По линии отца – из македонской знати он,
из рода царедворцев вышла мать.
Он ученик философа Аристоклита,
риторику прошел у Пароса. Египетским письмом
он занимался в Фивах. Арсинойский ном –
предмет его "Истории". Мы книгу сохранили.
Но лучшее, что было в нем, навек землей покрыто:
он Аполлона был живым подобьем.
^ |
Перевод
Е. Смагиной |
ЛЮСТРА
В малютке комнате пустой, где лишь четыре голых стенки
всегда обтянуты ярко-зеленым полотном,
прекрасная пылает люстра, накаляясь,
и в каждом огоньке воспалено
страдающее сладострастье.
И в эту комнату-малютку, где так могуч огонь зажженный,
накал и вспыхиванье алых языков, –
обычный свет не проникает совершенно.
Не для трусливых, робких тел раскалено
такое пламя сладострастья.
^ |
Перевод
Ю. Мориц
Перевод В. Некляева
|
ВДАЛИ
Я эту память в слове удержать хочу...
Такую хрупкую... Она почти растаяла
вдали, за дымкой отроческих лет.
Как лепесток жасмина, матовая кожа...
Вечерний сумрак августа – был, вероятно, август...
Глаза я помню смутно, но как будто синие...
Да, синие, сапфирно-синие глаза.
^ |
Перевод
С. Ильинской
Перевод В. Некляева
|
| А МУДРЕЦЫ - ПРЕДСТОЯЩЕЕ
Ибо боги знают будущее, люди -
настоящее, а мудрецы - предстоящее.
Филострат. К Аполлонию Тианскому, VIII, 7
Открыто людям только настоящее.
Грядущее провидят только боги,
им равных в мире нет, свет вечный – их обитель.
Но мудрецы провидят предстоящее –
грядущего пролог. В минуты строгих
раздумий их могучий ум порой замрет –
и слышат мудрецы, полны тревоги,
таинственный, глухой шум будущих событий;
а там, за окнами, шумит народ,
не ведая, что встало на пороге.
^
|
Перевод
Е. Смагиной
Перевод Г. Шмакова
Перевод А. Калининой
Перевод Е. Колесова
Перевод Н. Косман
|
ТЕОДОТ
Если избранником судьбы ты стал достойно,
смотри, каким путем к тебе приходит власть.
Сейчас ты славен, подвиги твои
молва проворная несет из уст в уста,
из края в край земли; поклонников толпа
тебя почетом в Риме окружает,
но радости не будет на душе,
не будет чувства, что судьбы своей достоин,
когда в Александрии, после пышной встречи,
на окровавленном подносе Теодот
тебе главу Помпея принесет.
Ты думаешь, что жизнь твоя скромна,
течет без бурь, вдали от треволнений
и нет в ней места ужасам подобным?
Не обманись, быть может, в этот час
в соседний дом, такой спокойный, мирный,
неслышной поступью заходит Теодот
и столь же страшную главу с собой несет.
^ |
Перевод
С. Ильинской
Перевод А. Калининой
Теодот - советник египетского царя Птолемея XIII Диониса. По
его наущению Птолемеи отдал приказ убить бежавшего в Египет
Помпея, чтобы тем самым угодить Юлию Цезарю |
ОН КЛЯНЕТСЯ
Он каждый раз себе клянется начать совсем другую жизнь.
Но ведь как только ночь приходит, имея собственное мненье,
свои пути для примиренья, а также собственные клятвы, –
но ведь как только ночь приходит со всем могуществом своим
и властью тела, что желает и требует свое, – он к той же
стремится страсти роковой, теряя волю.
^ |
Перевод
Ю. Мориц
Перевод А. Величанского
Перевод В. Некляева
|
ОДНАЖДЫ НОЧЬЮ
Была вульгарной эта комната и нищей,
над подозрительной таверной затаилась.
В окно виднелся грязный узкий переулок,
тоскливый куцый переулок. Где-то снизу
шумела пьяная компания рабочих,
играя в карты и пируя до рассвета.
И там на грубой, на такой простой кровати
лежала плоть моей любви, лежали губы,
пьяняще розовые губы сладострастья –
такие розово пьянящие, что даже и в данную минуту,
когда пишу об этом столько лет спустя,
я вновь пьянею в одинокой пустоте.
^ |
Перевод Ю. Мориц
Перевод В. Некляева
|
МОРЕ УТРОМ
Пожалуй, здесь недурно постоять.
Не прочь полюбоваться я пейзажем,
лазурной чистотой морского утра
и солнечными красками песка.
Не прочь я обмануться ненадолго,
поверить, будто поглощен природой
(лишь в первый миг я был ей поглощен),
а не видениями чувственной фантазии.
^ |
Перевод С. Ильинской
Перевод В. Некляева
|
НАРИСОВАННОЕ
Я всей душой люблю свой труд, в терпенье мне не отказать.
Но этот день меня извел медлительностью сочиненья.
Он мне испортил настроенье. И все мрачнее освещенье,
все гаснет день. Все дует ветер и дождь струится за стеною.
Сильней гораздо я стремлюсь увидеть нечто, чем сказать.
Сейчас на этом полотне – красивый мальчик предо мною.
Устал он бегать и прилег и сладко дремлет у ручья.
Он восхитителен, как бог, лицом прекрасен, телом тонок.
И день божественный какой избрал играющий ребенок,
чтоб у ручья он усыпил великолепное дитя.
Так долго я гляжу в тот край и наслаждаюсь той весною!..
Душа, в искусстве отдыхай от верного ему служенья.
^ |
Перевод Ю. Мориц
Перевод В. Некляева
|
У ВХОДА В КАФЕ
О чем-то рядом говорили, это нечто
мое вниманье привлекло к дверям кофейни.
И я увидел ослепительное тело, –
его, наверное, Любовь создать хотела,
свой горький опыт сделав мерой красоты,
вселяя радость, свет гармонии высокой,
волненье в стройные скульптурные черты
и тайный след своих ладоней оставляя
как посвященье – на челе и на устах.
^ |
Перевод Ю. Мориц
Перевод В. Некляева
|
ОРОФЕРН
Вот этот, кто похож на тетрадрахму,
когда лицо его улыбка озаряет,
его прекрасное и тонкое лицо, –
есть Ороферн, Ариарата сын.
Он в детстве изгнан из Каппадокии,
из дивного отцовского дворца,
чтоб где-то на чужбине ионийской
забыться и расти среди чужих.
О, восхитительные ночи Ионии,
где абсолютную природу наслажденья
он так бесстрашно, так по-эллински познал.
В душе всегда он – азиат и варвар,
но речь, манеры, вкусы – тут он эллин,
одет по-гречески, украшен бирюзой,
благоухает плоть его жасмином,
и в Ионии среди юношей прекрасных
он блещет самой совершенной красотой.
Поздней, когда пришли в Каппадокию
и сделали царем его сирийцы, –
так буйно он купался в царской власти,
чтоб наслаждаться всякий день, не повторяясь,
чтоб хищно брать себе сокровища и злато
и пошло хвастаться и славно веселиться.
^ |
Перевод
Ю. Мориц
Ороферн - монарх Каппадокии (в Малой Азии), взошедший на трон
в 157 г. до н. э. при помощи сирийского царя (161-150 гг. до
н. э.) Деметрия Сотера, впоследствии был изгнан своими соотечественниками
|
БИТВА ПРИ МАГНЕСИИ
"Я давно уже стар – ни отваги, ни удали прежней,
ни всегдашнего пыла, увы, с каждым днем все прилежней
я заботиться должен о теле больном
(так Филипп рассуждал), – но зато в остальном
жизнь беспечна моя". Он играл нынче в кости,
крикнул: "Розы рассыпьте на длинном помосте!" –
и гостей звал на пир. Что с того, что разбит
при Магнесии царь Антиох? Вся Эллада скорбит
по блестящему воинству. Весть о разгроме,
впрочем, недостоверна. Что знаем мы, кроме
слухов, явно раздутых? Ах, если бы так,
мы одной с ними крови, и все же он враг,
Антиох. Но довольно о нем. Приглашений
не отменит Филипп. Он не ждет утешений,
только память у многих с годами сильней:
помнит он, как страна стала грудой камней,
как сирийцы, рыдая, на запад смотрели.
"Эй, рабы, зажигайте светильники! Громче, свирели!"
^ |
Перевод
Р. Дубровкина
Перевод Г. Шмакова
В 197 г. до н.э. македонский царь Филипп V потерпел поражение
в битве с римлянами при Киноскефалах. Семь лет спустя, получив
известие о том, что в битве при Магнесии (190 г. до н. э.) римляне
нанесли поражение царю Селевкидского царства Антиоху III, он
сожалеет о том, что эллинистическому миру нанесен новый удар,
но не может удержаться и от мстительного чувства, поскольку
в свое время Антиох не пришел к нему на помощь. Через психологический
портрет Филиппа Кавафис раскрывает сложные взаимоотношения между
эллинистическими государствами: не в силах преодолеть междоусобную
рознь, они отбиваются от Рима в одиночку и - одно за другим
- подпадают под его господство |
МАНУИЛ КОМНИН
Владыка-государь, царь Мануил Комнин
в один сентябрьский день, печальный и тоскливый,
почувствовал, что смерть его близка. Хотя болтали
ему придворные астрологи (за деньги),
что много лет он проживет еще на свете.
А он, пока ему астрологи гадали,
обычай древний воскресил благочестиво
и приказал скорей из келий монастырских
ему церковные доставить облаченья,
и вот уж он гуляет в них – и рад и счастлив,
что у него теперь смиренный вид монаха.
Счастливцы все, кто веруют блаженно,
и, как владыка-государь, царь Мануил,
приемлют гибель, облачась в смиренье веры.
^ |
Перевод
Ю. Мориц
Перевод Г. Шмакова
Перевод Н. Косман
Мануил I Комнин (1143 - 1180) - византийский император
|
НЕДОВОЛЬСТВО СЕЛЕВКИДА
Был недоволен Селевкид Деметрий,
узнав о том, в сколь жалком состоянье
в Италию явился Птолемей.
Всего лишь с четырьмя или тремя рабами,
в убогом платье, пеший. Так, пожалуй,
мишенью для насмешек станут в Риме
их древние династии. По сути дела,
они давно у римлян в подчиненье,
те жалуют и отбирают троны,
как им захочется, – все это знает Селевкид.
Но пусть по крайней мере внешний облик
хранит остатки прежнего величия,
не должно забывать: они еще цари,
их все еще (увы!) царями величают.
Поэтому встревожен Селевкид Деметрий
и тотчас предлагает Птолемею
пурпурные одежды, диадему,
бесценные алмазы, свиту слуг
и самых дорогих своих коней,
как следует александрийскому монарху.
Однако же Лагид смиренно отклоняет
всю эту роскошь; он прекрасно знает,
что не она ему сейчас нужна.
Без свиты, в бедном платье он явился в Рим
и поселился в доме у мастерового.
Несчастный, жалкий, он предстал перед сенатом
и, видно, не напрасно полагал,
что эдак больше выпросить сумеет.
^ |
Перевод
С. Ильинской
Перевод Г. Шмакова
Селевкид - Деметрий Сотер, сын умерщвленного римлянами сирийского
царя Селевка IV, находившийся в Риме в качестве заложника. Птолемей
VI Филометор, изгнанный своим братом и соправителем Египта Птолемеем
VII Евергетом, прибыл в Рим в 164 г. до н.э., чтобы склонить
римлян на свою сторону и вернуть себе трон |
ПОНИМАНИЕ
Годы юные, жизнь в сладострастном угаре:
с опозданием, задним числом, понимаю.
Угрызения были, но все оставалось по-старому...
Я не чувствовал главного, в этом несчастье.
Праздность праздностью, но во мне
зрели образы будущих стихотворений,
мир искусства уже обретал очертанья.
Потому и недолгими были мои угрызения!
Да, боролся, старался себя пересилить,
но стараний хватало не больше, чем на две недели.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Перевод В. Некляева
|
ПЕРЕД СТАТУЕЙ ЭНДИМИОНА
На четверке белых мулов, запряженных в колесницу,
из Милета к Латмосу спешу я на заре,
золотистый луч дрожит на сбруйном серебре,
в нетерпенье подгоняю я возницу, –
вот и храм Эндимиона на горе!
О прекраснейший, я счастлив в полной мере!
В долгом плаванье на пурпурной триере
я мечтал огонь возжечь на алтаре.
Слуг покорных провожаю вереницу –
вновь жасминами усыпая путь к пещере.
^ |
Перевод
Р. Дубровкина
Эндимион (греч. миф.) - прекрасный юноша, по просьбе влюбленной
в Эндимиона Селены, которая хотела сохранить для него вечную
молодость, погруженный Зевсом в вечный сон |
В ЦАРСТВЕ ОСРОЕНЕ
Под вечер принесли нам из таверны
Ремония, израненного в драке.
Бесчувственный лежал он на постели
перед окном, и свет луны неверный
блуждал на юном и прекрасном теле.
Кто мы – армяне, ассирийцы, греки? –
не сразу догадаешься по виду.
Таков и наш Ремоний, но сегодня
его черты в неверном лунном свете
вернули нас к платонову Хармиду.
^ |
Перевод Р. Дубровкина |
ОБ АММОНЕ, УМЕРШЕМ В ВОЗРАСТЕ ДВАДЦАТИ ДЕВЯТИ ЛЕТ В
610 ГОДУ
Сложи лишь несколько строчек, Рафаил, –
в память Аммона, нашего поэта,
изящно-точных. Ведь тебе по силам это:
ты напишешь то, что подобает написать
поэту об Аммоне, нашем друге.
Ты скажешь про его стихи, про его поэмы,
но скажешь и о том, что так любили все мы:
о красоте его, о красоте изящества.
Твой греческий язык всегда красив и благозвучен,
но нам сейчас, нам нужно все твое искусство,
чтобы нашу любовь и скорбь чужой язык вместил.
Ты должен написать об Аммоне, Рафаил,
чтобы в каждой строчке было нечто от нашей жизни,
чтобы нашу любовь и скорбь чужой язык вместил.
Ты должен написать об Аммоне, Рафаил,
чтобы в каждой строчке было нечто от нашей жизни,
чтобы каждый оборот и самый их ритм гласил,
что об александрийце их писал александриец.
^ |
Перевод С. Ошерова
Перевод Н. Косман
|
БОГИ
Когда один из них появлялся под вечер
на рыночной площади Селевкии
под видом статного, безупречно красивого юноши,
с блеском счастливого бессмертия во взгляде,
расточая ароматы иссиня-черных волос,
прохожие замирали в удивлении
и спрашивали друг друга, кто он,
сирийский грек или чужестранец.
И лишь немногие, приглядевшись, понимали
и уступали дорогу.
А он исчезал за колоннадой,
в предвечерней тени, невидимый за желтыми огнями,
углубляясь в кварталы, что живут только ночью
средь хмельного разгула, распутства и оргий,
а прохожие все смотрели, недоумевая,
кто из Них явился им сегодня
и ради каких запретных наслаждений
спустился Он на улицы Селевкии
из Высочайших Благословенных чертогов.
^ |
Перевод
Р. Дубровкина
Перевод Г. Шмакова
|
ВЕЧЕРОМ
И так бы это скоро кончилось. Я мог
понять по опыту. Но слишком быстро
пришла Судьба, чтобы прервать наш срок.
Недолго жизнь была для нас прекрасна.
Но ароматов ни на миг не иссякал поток,
и чудом было ложе, принимавшее нас,
и наслаждение, соединявшее нас.
Один лишь отзвук этих дней наслажденья,
один лишь отзвук вдруг ко мне донесся, –
отблеск огня, который нас обоих жег:
я в руки взял письмо – один листок –
и все читал его, пока хватало света.
Потом, тоскуя, вышел на балкон,
чтоб мысль отвлечь, увидев сверху малую
часть города, который я люблю,
и суету на улицах и магазины.
^ |
Перевод С. Ошерова
Перевод В. Некляева |
ДНИ 1903 ГОДА
Я их больше не нашел – слишком поздно спохватился! –
эти очи, бледное лицо
в сумраке ночного перекрестка...
Я их больше не нашел, так нелепо отказавшись
от непредсказуемого счастья.
Мне они не раз еще пригрезятся,
эти очи, бледное лицо,
эти губы – я их больше не нашел.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Перевод В Некляева
|
ЦЕЗАРИОН
Отчасти чтоб в эпохе той найти какой-то штрих,
отчасти для времяпрепровожденья
вчерашней ночью я открыл одну из книг
о знаменитых Птолемеях – что за чтенье –
хвалы и лести в изобилье
все удостоились равно. Всяк знаменит,
славен, могуч и милостив на вид;
в своих деяньях всяк наимудрейший.
А что касается до женщин из их рода, то они –
все Береники, Клеопатры, какую ни возьми.
Когда же нужный штрих в эпохе удалось мне обнаружить,
я был готов оставить книгу, не останови
меня заметка небольшая о царе Цезарионе –
она вдруг привлекла мое вниманье...
И вот вошел ты во всем неизъяснимом
очаровании. В истории немного
осталось по тебе невнятных строк,
но тем свободней я создал тебя в своем воображенье,
сотворил прекрасным, чувствующим глубоко;
мое искусство наделило лик твой
влекущей, совершенною красой.
Я живо так вообразил тебя
вчерашней ночью, что, когда погасла
лампа моя – намеренно дал я догореть ей, –
вообразил я дерзко, как ты входишь в мою келью,
и вот мне мнится, что ты стоишь предо мною, как стоял ты
перед Александрией, в прах поверженной,
бледный и изнемогший, но совершенный, даже в скорби
все еще надеясь, вдруг да пощадят
подлые, те, что нашептывали: "Цезарей слишком много".
^ |
Перевод
А. Величанского
Перевод Е. Колесова
Перевод И. Жданова
Цезарион - старший сын египетской царицы Клеопатры и Юлия Цезаря,
убитый в 30 г. до н.э. по приказанию Октавиана Августа, видевшего
в Цезарионе возможного политического соперника |
СРОК НЕРОНА
Дельфийское пророчество услышав,
далек от беспокойства был Нерон:
"Семидесяти трех годов страшись..."
Немало времени, чтоб жизнью насладиться.
Ему лишь тридцать. Срок немалый бог
отвел Нерону, чтобы упредить,
предотвратить далекие угрозы.
Сейчас он в Рим вернется, утомленный
прекрасным путешествием своим
и удовольствиями, что вкушал он
в гимнасиях, театрах и садах...
О, вечера ахейских городов!..
О, сладострастье обнаженных тел...
Так думает Нерон. В Испании же войско
в глубокой тайне собирает Гальба,
старик семидесяти трех годов.
^ |
Перевод
С. Ильинской
Перевод А. Величанского
Гальба Сервий Сульпиций (ок. 3 г. до н.э. - 69 г. н.э.) - наместник
Испании, поднявший восстание против Нерона и после самоубийства
последнего провозглашенный императором |
ПОСОЛЬСТВО АЛЕКСАНДРИИ
Веками не видели в Дельфах богаче даров и щедрей,
чем эти дары Птолемеев, двух братьев, двух властных царей,
соперников с колыбели. И все ж призадумались в храме:
в глубоком и тяжком сомненье стояли жрецы над дарами.
Какое избрать пророчество, не ведали мудрецы,
кого предпочесть из братьев, решить не могли жрецы.
Однако, ни словом, ни жестом сомнений своих не выдав,
всю ночь провели они в споре о царском доме Лагидов.
Назавтра послы вернулись. Простились. И в тот же час
уплыли в Александрию. Жрецов поразил отказ
узнать, что предрек оракул. И как поверить в такое? –
жрецы были рады сокровищам, но не находили покоя.
Что за ночь могло измениться? – должны они знать наконец!
Но скрыли послы, что из Рима известье принес гонец.
Отныне вещал оракул устами латинской знати –
все споры дома Лагидов решались в римском сенате.
^ |
Перевод
Р. Дубровкина
Речь идет о двух враждующих братьях Птолемеях - Филометоре и
Евергете (см. "Недовольство Селевкида")
|
АРИСТОБУЛ
Рыдают слуги, безутешен царь,
царь Ирод обливается слезами,
столица плачет над Аристобулом:
с друзьями он играл в воде – о боги! –
и утонул.
А завтра разнесутся
повсюду злые вести, долетят
до горных стран, до областей сирийских,
и многие из греков там заплачут,
наденут траур скульпторы, поэты:
так далеко прославила молва
лепную красоту Аристобула,
но даже в самых смелых сновиденьях
им отрок столь прелестный не являлся.
И разве в Антиохии найдется
хотя б одно изображенье бога
прекрасней юного израилита?
Рыдает безутешно Александра,
исконная царица иудеев,
рыдает, убивается по сыну,
но стоит только ей одной остаться,
как яростью сменяются рыданья.
Она кричит, божится, проклинает.
Как провели ее, как насмеялись!
Пришла погибель дому Асмонеев,
добился своего кровавый деспот,
чудовище, душитель, кровопийца,
свой давний план осуществил убийца!
И даже Мариамна ни о чем
не догадалась – все свершилось втайне.
Нет, ничего не знала Мариамна,
иначе бы не допустила смерти
возлюбленного брата: все ж царица
и не совсем еще она бессильна.
А как, должно быть, торжествуют нынче,
злорадствуют паршивые ехидны:
и царская сестрица Саломея,
и мать ее завистливая Кипра.
Смеются над несчастьем Александры,
над тем, что лжи любой она поверит,
что никогда не выйти ей к народу,
не закричать ей о сыновней крови,
не рассказать убийственную правду.
^ |
Перевод
Р. Дубровкина
Ирод I Великий (ок. 73-4 гг. до н.э.), царь Иудеи, в 35 г. до
н.э. приказал утопить брата своей жены Мариамны (Мариам) - Аристобула.
Кипра и Саломея - мать и сестра Ирода. Александра - мать Аристобула
и Марианны |
В ПОРТУ
Лет двадцати восьми, лишь начиная жить,
плыл Эмис в Сирию, мечтая послужить
у продавца духов и благовонных масел,
но свежий ветерок пути его не скрасил:
бедняга заболел и в первом же порту
сошел на берег. Там, в горячечном поту,
пред тем как умереть, все вспоминал подолгу
о доме, о родных, и, повинуясь долгу,
матросы отыскать решили стариков.
Да только на каком из тысяч островков
остался дом его? – живут повсюду греки.
Но, может, к лучшему, что здесь, в чужом краю,
погибель встретил он свою –
для близких он живым останется навеки.
^ |
Перевод
Р. Дубровкина
Перевод Е. Смагиной ("Лит.
обоз.", 1-97)
Перевод В. Некляева
|
ЕМЕЛЬЯН МОНАИ, АЛЕКСАНДРИЕЦ
(628-655 годы)
"В насмешливые, дерзостные речи
отныне облачусь я, как в доспехи,
и со вселенским злом, при первой встрече,
сойдусь в бою, уверенный в успехе.
Враги ко мне приблизятся, но разве
хотя бы взглядом их я удостою? –
им ни к одной не прикоснуться язве:
как сталью, защищен я клеветою".
Увы, "доспехи" не смогли спасти
Монаи Емельяна от бессилия:
бессмысленно растратив жизнь, в Сицилии,
оп умер, не дожив до тридцати.
^ |
Перевод
Р. Дубровкина
Перевод Е. Смагиной ("Лит.
обоз.", 1-97)
Перевод Н. Косман
|
С ДЕВЯТИ
За полночь на дворе. Быстро минуло время,
да, с девяти, как засветил я лампу,
сел вот на этом мосте и сижу, не читая,
ни слова не говоря. Не очень разговоришься,
когда ты один в одиноком дому.
Былого тела моего виденье,
да, с девяти, как засветил я лампу,
явилось мне, нашло меня, напомнив мне
благоуханье замкнутых покоев
и наслаждения любви, какой бесстрашной любви!
Явило взору моему оно
улицы, которые теперь неузнаваемы,
места наших сборищ, смолкшие, опустевшие,
театры и кофейни, которых больше нет.
Былого тела моего виденье
явилось и печали привело;
семейный траур, горечь разлученья,
страдания родных, страдания
умерших близких, столь неоцененных.
За полночь на дворе. Как часы пролетели.
За полночь на дворе. Как пролетели года.
^ |
Перевод А. Величанского
Перевод В Некляева
|
ПЕРЕД ДОМОМ
Гуляя на окраине вчера,
я незаметно оказался перед домом,
где не однажды в юности бывал,
где упоительную власть Эрота
узнала плоть моя.
И стоило вчера
мне улицу старинную увидеть,
тотчас любовь волшебным светом озарила
лабазы, оба тротуара, стены,
балконы, окна, положив конец
всему, что может выглядеть уродством.
И я стоял как вкопанный, смотрел на двери,
стоял, не веря, медлил перед домом,
охваченный мучительно знакомым
неутоленным чувственным волненьем.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Перевод В Некляева
|
ПОСЛЕПОЛУДЕННОЕ СОЛНЦЕ
Как хорошо я знаю эту комнату.
Сейчас она сдается под контору.
И эта и соседняя. Весь дом
во власти адвокатов и торговых фирм.
Ах, эта комната, как мне она знакома!
Вот здесь, у двери, был тогда диван,
а на полу лежал ковер турецкий.
Две вазы желтые стояли тут, на полке.
Направо, нет, напротив – шкаф зеркальный.
Посередине – стол и три большие
удобные соломенные кресла.
А здесь, возле окна, была кровать,
где столько раз любили мы друг друга.
Бог знает, где теперь вся эта мебель!
Вот здесь была кровать. После полудня солнце
ее до середины освещало.
После обеда, кажется, в четыре,
расстались мы лишь на одну неделю.
Увы, она на вечность затянулась.
^ |
Перевод С. Ильинской
Перевод В. Некляева
|
ИУДЕЙ (50 год)
Художник и поэт, бегун и дискобол,
красивый, как Эндимион, Иантис Антониу
был из семьи, где чтили синагогу.
Он часто говорил: "Благословенно время,
когда, оставив поиски прекрасного
и вместо с ними строгий эллинизм
с его неудержимым поклоненьем
молочно-белым рукотворным формам,
я становлюсь таким, каким всегда
мечтал остаться – сыном иудеев,
святых и мудрых иудеев верным сыном".
Звучала страстно речь его: "Навек
остаться верным сыном иудеев".
Но это были только лишь слова –
Искусству и Неодолимой Неге
он поклонялся, сын Александрии.
^ |
Перевод
Р. Дубровкина
Дата, вынесенная Кавафисом в название, относит его действие
к периоду правления императора Клавдия, вскоре после антисемитских
гонений Калигулы. При Клавдии привилегии александрийских иудеев
были восстановлены |
НА КОРАБЛЕ
Всего два-три штриха, клочок бумаги,
и все ж какое разительное сходство!
Набросок, сделанный на корабле
волшебным полднем
в просторной сини Ионического моря.
Как он похож. И все-таки я помню,
он был еще красивее. Глаза
горели чувственным, почти безумным блеском.
Еще, еще красивее – таким
он кажется мне именно сейчас,
когда душа зовет его из Прошлого.
Из Прошлого. Когда все это было? –
эскиз, корабль и полдень.
^ |
Перевод
Р. Дубровкина
Перевод Е. Смагиной ("Лит.
обоз.", 1-97)
Перевод В. Некляева
|
ДЕМЕТРИЙ СОТЕР (162 -
150 годы до нашей эры)
Во всех своих надеждах он обманут!
Мечтал он совершить великие дела
и положить конец тому позору,
в который родину его повергло
сраженье при Магнесии. Пусть Сирия воспрянет
богатым и могучим государством, пусть воскреснут
флот, войско, крепости – ее твердыни.
Как горевал он, как страдал он в Риме,
когда улавливал в речах друзей,
блестящих юношей из высшей знати,
весьма воспитанных и благородных,
почтительных к нему, царя Селевка сыну,
когда улавливал в речах друзей
едва скрываемое разочарованье
в эллинском мире и его династиях:
давно уже себя изжили и не могут
вершить судьбой народов, править государством.
Он удалялся прочь, негодовал и клялся,
что эти речи далеки от правды,
ведь есть же в нем решимость, сила воли
бороться, добиваться, побеждать.
Вот только б удалось туда добраться,
вот только б из Италии бежать,
а там уж он наверное сумеет
всю силу воли, весь порыв души
внушить отчизне и воспламенить ее.
Ах, только б удалось туда добраться!
Он мальчиком из Сирии уехал
и помнил ее смутно, но всегда
он к ней стремился в мыслях, как к святыне,
и поклонением надеялся приблизить
далекое прекрасное виденье
эллинских гаваней и городов.
И что ж теперь?
Отчаяние,
боль.
Увы, друзья из Рима были правы.
Нет сил, способных удержать династии,
походов македонских порожденье.
Что толку: он боролся до последнего,
он сделал все, что только было можно.
И в черной горечи своей теперь
одну лишь мысль он с гордостью лелеет,
что в поражении, его постигшем,
он мужества нисколько не утратил.
Все прочее – тщета, мечты пустые. Сирия
на родину его почти что не похожа,
она покорна Валасу и Гераклиду.
^ |
Перевод
С. Ильинской
Деметрий Сотер (см. прим. к "Недовольству Селевкида")
был свергнут в 150 г. до н.э. авантюристом Александром Валом
(Валасом), выдававшим себя за сына Антиоха IV Епифана, дяди
Деметрия, правившего царством Селевкидов с 175 до 164 г. до
н.э. Гераклид - изгнанный Деметрием сатрап Вавилонии, оказавший
потом активное содействие Александру Валу |
ЕСЛИ ОН СКОНЧАЛСЯ
"Куда пропал, куда девался мудрец?
После того как множество его чудес
распространили среди всех племен
молву и славу о его учении,
он скрылся, так что достоверно никто
не знает, что с ним сталось
(ведь и могилы мудрого не видели).
Передают, что кончил дни в Эфесе он.
Но у Дамида это не написано,
ибо о смерти Аполлония не написал Дамид ни слова.
Был слух, что он истаял в воздухе на Линде.
А может, правду говорили в народе,
будто он был на Крите вознесен,
в древнем святилище Диктинны.
Одно осталось нам: природе вопреки
он неким чудом воплотится снова
в тианце молодом, ученике философа...
Наверно, срок не вышел ему вернуться,
опять открыто объявиться миру,
или, преображенный, он среди нас
скитается неузнанный. – Но вновь таким, как был,
он явится, чтобы учить нас истине,
поднять из праха нашим богам служенье
и эллинский обряд во всей красоте и славе".
Так предавался мечтам в убогом домишке,
прочтя составленную Филостратом
"Жизнь Аполлония Тианского"
один язычник – из весьма немногих
оставшихся тогда; впрочем, вполне ничтожный,
трусливый человек, он притворялся
христианином и ходил исправно в церковь.
То было время, когда царствовал
старец Юстин, великий благочестьем,
и город набожный Александрия
тогда не жаловал язычников.
^ |
Перевод
С. Ошерова
Действие стихотворения происходит в правление императора Юстина
(518-527), когда христианство стало безраздельно господствующей
религией. Герой стихотворения читает сочинение греческого писателя
Филострата II (II - III вв.) о неопифагорейском философе и маге
Аполлонии Тианском (I в.) (у Филострата Кавафис заимствует название
этого стихотворения) |
ЮНОШИ СИДОНА (400 год)
Актер, приглашенный для увеселений,
прочел под конец несколько отменных эпиграмм.
Сквозь колоннаду портика открывался вид
на небольшой сад,
и тонкий аромат цветов сливался с благовоньями
щедро надушенных сидонских юношей.
Актер читал Мелеагра, Кринагора, Риана,
но когда он дошел до знаменитой эпитафии
("Здесь Эсхил погребен, сын достойного Евфориона",
нажимая, быть может сверх меры, на последние строки:
"Счастлив был меч обнажить в битве при Марафоне"),
юноша, пылкий излишне и влюбленный в словесность,
вскочил и воскликнул:
"Нет, не нравится мне четверостишие это!
Разве подобная слабость достойна поэта?
Братья, я вас призываю трудиться еще неустанней,
дабы в часы испытаний
и на закате возвышенно прожитых дней
помнить о Славе Поэта, и только о ней,
не отметая, как сор, величайших трагедий, –
всех Агамемнонов и Прометеев, Кассандру, Ореста
и Семерых против Фив, – не безумье ли вместо
подлинных этих свершений гордиться чрезмерно,
что среди тысяч неведомых ратников шел ты к победе
в давней войне против Датиса и Артаферна!"
^ |
Перевод
Р. Дубровкина
лючом к толкованию этого стихотворения должна послужить дата
- 400 г. н.э., пора глубочайшего кризиса Римской империи, уже
теснимой готами и гуннами. Индивидуалистическим настроениям
той эпохи, ее эстетическим запросам отвечал не Эсхил, поэт высокого
гражданского идеала, монументально-патетический выразитель подъема
античного полиса, а поэты эллинистической эпохи, такие, как
перечисленные Кавафисом Мелеагр (140-70 гг. до н.э.), Кринагор
(I в. до н.э.) и Риан (род. в 276 г. до н.э.) |
ЖДАТЬ, ЧТО ПРОЯВЯТСЯ...
Свеча. Разве этого мало? Не надо другого огня.
Холодный мерцающий свет теплом разольется в крови,
как только проявятся Тени, проявятся Тени Любви.
Свеча. Разве этого мало, чтоб
лишнего света сегодня
в каморке вечерней не жечь? Довериться грезам, миражам
и слушать бессвязную речь предчувствий, намеков, видений,
витая над будничным миром при слабо мерцающем свете,
и ждать, что проявятся Тени, проявятся Тени Любви.
^ |
Перевод Е. Солоновича
Перевод В. Некляева
|
|
