index page

 
Кавафис.ru

главная   


главная

ЯННИС РИЦОС – ЖЕНЩИНА У МОРЯ

Драма в трех действиях

Действие второе

Кир-Статис, Антонис, Варвара, Анника, Мантос, Вангелис, Стефос, люди в порту, Алекос.

Перед занавесом. Из будок выходят сторожа без пальто. Антонис в расстегнутой рубашке со свертком под мышкой. Весеннее утро. Слышна тихая музыка.

Кир-СТАТИС

Давай снимать цепь. Последний поезд уже прошел. С сегодняшнего дня больше ничего не будет. Никто больше не проедет. Ни освещенных окон, ни скрипящих по рельсам колес, ни отдувающегося паровоза торопится доехать и никогда не доезжает. Теперь нам будет спокойно. Только иногда среда ночи, если услышим далекий гудок, будем качать головой. И приговаривать: черт бы его побрал, этот поезд, не устал еще бегать ни при солнце, ни в ненастье. А пассажиры неужели не устали носиться по земле, выписывать кренделя и при свете, и в тумане?

АНТОНИС

Не устали. И не устанут. Вместе с ними путешествует и блондинка с голубыми глазами.

СТАТИС

Да брось ты, пусть и ее дьявол заберет... Зачем она тебе? Все гонишься за ней, гонишься. Разве сможешь когда-нибудь ее догнать? Перестань за ней гоняться, она сама погонится за тобой. Хорошо, когда ни ты ни за кем не бегаешь, ни за тобой не бегают.

АНТОНИС

Хорошо. Только может ли так быть? У нее такие большие молчаливые глаза – как два кусочка неба...

СТАТИС

Небо высоко, до него не дотянешься. Стало быть, лучше забыть, что оно есть.

АНТОНИС

Если и забудешь его, оно не забывает. Протягивает свои голубые руки, обнимает тебя. А когда ты закрываешь глаза, оно легонько касается двумя голубыми пальцами и открывает их. Ночью выходят звезды и кидают в твой сон золотые цветы. И тогда в тебе просыпаются тысячи звезд. Они играют, светятся, кружатся, а ты не можешь уснуть и умереть.

СТАТИС

Так и умираешь каждый день.

АНТОНИС

И каждый день живешь.

СТАТИС

Чтобы умереть.

АНТОНИС

Чтобы жить.

СТАТИС

Это одно и то же. Видишь то, на что больше всего смотришь.

АНТОНИС

Видишь то, что существует. А чего нет, того и видеть не можешь. Существует жизнь, и я ее вижу. Я ее слышу.

СТАТИС

Существует и смерть, которую ты не видишь. Она же видит тебя. Если и ты сможешь ее увидеть, она с улыбкой протянет тебе руку. Не будет у тебя тогда ни страха, ни надежды. На все в жизни станешь смотреть с улыбкой.

АНТОНИС

Сложа руки, улыбаешься. Но не смеешься. И не плачешь. Чем тогда станет вся твоя жизнь? Две железные линии, забытые, заржавленные, по которым поезда больше не ходят. А ты сидишь в деревянной будке, ничего не видишь и не  говоришь.

СТАТИС

Зачем видеть и зачем говорить? В молчании и в темноте есть всё. Вне их многое кажется, а на самом деле ничего нет.

АНТОНИС

Если все так, как ты говоришь, – ложись под поезд и сразу попадешь, куда хочешь. В молчанье и в темноту, где есть всё.

СТАТИС

Так-то туда легко попасть. Только смысла в этом нет, наберешься смелости на один момент и бросишься. Смысл в том, чтобы жить и выиграть смерть.

АНТОНИС

Чтобы стать покойником. Не нужен мне такой выигрыш. На роду написано умереть один раз. А живу я каждый день. Ладно, ухожу...

СТАТИС

И ты уходишь?

АНТОНИС

Да, ухожу. Пойду работать на новом месте. Говорят  и блондинка там.

СТАТИС

Блондинка... Так, значит... Только знай: ты и на новом поезде ее не найдешь... Решись давай, останься. Будем здесь с тобой сидеть, словечком перекинемся. Захочешь, поговорим и о блондинке, которую никогда не найти. Будем спокойно разговаривать в наших деревянных ящиках, и ты поймешь: мы проводим время гораздо лучше, чем все эти дураки, что все время бегают и спотыкаются.

АНТОНИС

Если все, кто бегает и к чему-то стремится, дураки, запиши и меня в их число. А я сочту тебя умершим. Прощай. (Уходит).

СТАТИС

Всё, и этот ушел. Побежал мерить свою жизнь ударами, которые каждый день наносят смерть. Вспоминает, что живет, когда спотыкается. А когда вспоминает, что живет, раскаивается: зачем жил? Ладно, ушел. Бог с ним. Теперь здесь я и моя тень. Не я. Только моя тень... Последний поезд уже прошел. Не промчится больше ночью, вопя. Ничего не поделаешь. Одна только эта цепь осталась... Ноги мне связывает... (Пинает цепь и с жалостью глядит на нее). Эй, госпожа цепь. Знаешь? Мы вдвоем с тобой остались. Погоди, я привяжу тебя, а то как бы и ты не ушла. Привяжу и домой, чтобы ветром не снесло. Поезд, видишь ли, привязать не могу. Он идет своей дорогой и без меня. Со мной не считается. Ничего не поделаешь... Теперь поезда гудят где-то там... Люди входят и выходят, плачут, наверно, когда расстаются, целуются и обнимаются. Мнe ждать нечего. Пойду к себе в деревянный ящик. (Уходит в будку).

Открывается занавес

Раннее утро. Слева обрушившаяся ветряная мельница. На берегу перевернутая лодка, прислоненная к бревнам. Рядом закрепленный обгоревший катер, который Варвара использует как жилье. На палубу катера ведет невысокая деревянная лестница. Варвара одна, сидит на куче водорослей и щепок между катером и лодкой. Нанизывает на нитку кораллы, мурлыча мотив какой-то морской песни. На ее лице выражение трогательной нежности. Потом достает из-за пазухи носовой платок Мантоса и молча воспроизводит вчерашнюю сцену – перевязывает лапу воображаемой собаки. Потом наматывает платок на средний палец левой руки.

ВАРВАРА

Мое кольцо. Теперь это мое кольцо. Будто я опять молоденькая девушка и мне надевают на палец обручальное кольцо. С кем это я опять обручилась? (Улыбаясь подносит левую руку к глазам, потом ко лбу. Потирает виски и опять ее опускает. Теперь у нее грустный вид. Встряхивает головой, словно желая прогнать беспокойную мысль. Продолжает нанизывать кораллы). Красные морские цветы... "Морские цветы не растут на суше". А, может, и будут расти. (Гладит кораллы, тихо напевая). Как он смотрел на меня! Какой глубокий голос был у него: «Прости меня, Варвара!» Да, я тебя прощаю. А меня кто простит? Первый ты, потом все другие... Но я... (Сдавленно смеется. Оборачивается и обращается к морю): Нет. Мы с тобой еще не все счеты свели. Ты спокойно, ты сияешь. Нагло улыбаешься, чтобы обмануть. Только я не хочу обманываться. Возьми их тоже. Они твои, с твоего дна и мне не нужны. (Поднимает руку, чтобы бросить кораллы в море). На, возьми... (Бусы не бросает, а крепче сжимает в руке, опуская ее). Зачем? Вдруг море посылает их мне, как весточку о желании, чтобы я с ним подружилась. Нет. (Прижимает бусы к груди и поет, закрыв глаза):

Убаюкивают птички цветы,
и цветочки под песню засыпают.
А прохлада, ее слыша, льет слезы
и слезами окропляет розы.
Кроха-бабочка к лилее подлетает,
притулившись, тоже слушает печально.

Показывается Анника, вприпрыжку подбегает к Варваре

АННИКА

Варвара, Варвара! Я письмо получила. Пишет: через девять дней будет здесь, и мы поженимся. Ты что такая грустная? Что с тобой? Прости меня, Варвара. Дура я, болтаю о замужестве, а ты...

ВАРВАРА

Правда, Анника? Он приезжает?

АННИКА

Да, приезжает... Вот, смотри, что он пишет: (Дает письмо Варваре и наклоняется над ней, водя пальцем по строкам): «Я здоров и вам желаю того же». Понимаешь? Это значит, он и мне желает здоровья, мне так кир-Алекос объяснил. Он такой образованный! Видишь, здесь написано: «Лобзаю тебя». Это значит – он меня целует. Когда кир-Алекос это объяснил, я застыдилась. Не надо было давать ему читать. Да ты что, Варвара? А, понимаю. Опять Тимиоса вспомнила. Это я, бестолковая, виновата.

ВАРВАРА

Нет. Тимиоса я больше не вспоминаю. Потому-то мне и грустно. Теперь мне не о чем жалеть. И сердиться не на что.

АННИКА

Это ты о чем?

ВАРВАРА

Да так, ни о чем. Забавляюсь твоей наивностью. Шучу я, Анника.

АННИКА

А глаза у тебя все равно грустные, и голос грустный. Может, тебе нездоровится? Хочешь я для тебя что-нибудь сделаю?

ВАРВАРА

Нет, Анника, не надо. Говорю тебе, у меня всё в порядке.

АННИКА

Голос у тебя сегодня такой приятный. И такая ты красивая. Тебе идет, когда ты грустная. Только я не хочу. Ругай меня лучше, только не грусти, Я знаю, ты опять о братьях думаешь. Утонули они, и всё. Не вспоминай больше о них. Сама знаешь: увидят тебя такой, и сами станут грустить, не смогут успокоиться. Мама говорила: кто утонул, бродят все время вокруг тех, кого любят. Как увидят, что ты расстроена, так и сами начнут плакать. Их слезы льются в море, и потому вода в море соленая.

ВАРВАРА

Правильно твоя мама говорила. Потому я и не расстраиваюсь, чтобы их не огорчать.

АННИКА

Завтра будет три года, как они утонули... Я лампадку зажгла перед иконой Пресвятой Богородицы – на помин души... А вчера вечером залетели три маленькие бабочки и закружились вокруг огонька. Я тебе правду говорю. Я тогда молиться стала, а они потом вылетели в окно. И в ту же минуту влетела большая бабочка. Я тогда подумала, что это душа Тимиоса. Но это не она была. Просто ночная бабочка, из обыкновенных. Глупая. Подлетела к огню, сожгла крылышки, упала в лампадку и утонула. Я встала с кровати, хотела ее спасти, но она, бедняжка, умерла. Вот она. Я ее в спичечный коробок положила. Хочу похоронить на берегу.

ВАРВАРА

Два раза утонула.

АННИКА

Что ты сказала?

ВАРВАРА

Я о ночной бабочке, что в лампадке утонула.

АННИКА

Не успела я ее спасти. Как ты думаешь? Давай похороним ее здесь, недалеко от твоего дома. И крестик поставим.

ВАРВАРА

(Резко, сердито): Не здесь. Места, что ли мало? Хорони у своего дома. Этого нам не хватало – устраивать похороны бабочкам. Тебе больше нечего хоронить? Муху какую-нибудь, комара или блоху. А?

АННИКА

Ладно, Варвара, не сердись. Чем я тебе не угодила? Гляди: я ее выбрасываю.

ВАРВАРА

Только не мне под ноги. Брось ее в море.

АННИКА

Ладно. Вот, бросаю в море. Я все глупости делаю, тебя сержу.

ВАРВАРА

(Мягче): Нет, это не глупости. Я немножко нервничаю, и потому всё мне не так. А ты такая добрая, что обидеть меня не сможешь.

АННИКА

Это ты добрая. Только не показываешь, что добрая. Я-то знаю, и потому люблю тебя. Погляди на кольцо, ты мне его принесла. Я его ни днем, ни ночью не снимаю. Не потому, что оно обручальное, а потому, что ты мне его подарила.

ВАРВАРА

Опять ты про эту историю. Я же предупреждала: не говори мне больше об этом. И призналась тебе: в тот вечер я пришла не кольцо тебе дать, а взять у тебя...

АННИКА

Не верю я тебе. Говоришь так, чтобы сердце свое спрятать. А я всё чувствую и люблю тебя еще больше.

ВАРВАРА

Не нужна была мне твоя любовь, добрых теперь становится все больше и больше. Прорастают всюду, как редиска. Кто тебя просил меня любить?

АННИКА

Никто. Ты не можешь помешать мне любить тебя... Лучше я буду видеть тебя сердитой, чем как прежде...

ВАРВАРА

Что ты таскаешься сюда каждый день? Не говорила я тебе: не ходи? Чего тебе от меня надо? Если бы твой отец знал, что ты водишься с такой, он бы тебе все ребра переломал.

АННИКА

А мне все равно.

ВАРВАРА

Вот еще одна нос задрала, даже с отцом не считается.

АННИКА

Когда я знаю, что поступаю хорошо, я никого не боюсь.

ВАРВАРА

Даже людей не боишься? А вдруг увидят, как ты сидишь рядом со мной, сочтут и тебя такой же и опозорят.

АННИКА

Я бы гордилась, если бы меня сочли такой, как ты.

ВАРВАРА

Анника, я не стою того, чтобы ты меня любила. Правду говорю тебе: не стою.

АННИКА

О, Варвара! Никто не может ни почувствовать, ни сказать, как ты этого достойна. И кир-Алекос мне то же самое нынче утром говорил.

ВАРВАРА

Что он тебе говорил? Откуда он меня знает?

АННИКА

Он говорил мне, что узнал от капитана Вангелиса. И еще о пожаре в доме ловца губок Анестиса. Его дом горел несколько месяцев назад.

ВАРВАРА

(Тревожно): Что он сказал тебе о пожаре? Кто может об этом знать? Дом Анестиса далеко, никто не видел, что там случилось.

АННИКА

Он сказал, что узнал обо всем от жены Анестиса. Мне рассказывать не стал, как я ни просила. Сказал только: если бы люди знали, чего Варвара достойна, они не стали бы ее презирать, а молились бы на нее, как на икону.

ВАРВАРА

(Нервозно, с притворным оживлением): О, как пышно стал выражаться кир-Алекос. Болтун... Хочет показать, что умеет говорить. Нанизывает красивые слова, как бусы, и хвалится. Ищет повода повыступать, строить из себя важную персону. Начиняет враньем и пышными словами всякие пустяки, чтобы его пустая голова казалась умной и ослепляла дураков. Говорю тебе: и голова у него пустая, и сердце пустое. Краснобай, только воздух сотрясает. А когда не перед кем покрасоваться, он перед морем выхваляется. Я недавно своими ушами слышала, как он здесь на берегу трепался. Пусть тебя такая болтовня не трогает. Говорю тебе: это все никчемное сотрясение воздуха, дым.

АННИКА

А мне, Варвара, кажется; ты не права. Он хороший парень, кир-Алекос. С малых лет работает, чтобы мать прокормить. И образование сам получил. Днем работал, по вечерам занимался при лампе. А теперь отсюда уезжает.

ВАРВАРА

(С притворным равнодушием): Уезжает? Кто сказал?

АННИКА

Да он сам, сегодня. Уговорил капитана Вангелиса взять его с собой. Поедет в страну, говорит, где много неба. Мне почему-то показалось, что глаза его сияли, будто внутри у него два огонька. Он так говорил, что и я подняла голову и стала глядеть наверх. Ты замечала когда-нибудь, какое небо глубокое и голубое?

ВАРВАРА

Нет. Я только море видела – глубокое и мрачное.

АННИКА

И все же глянь на небо... Я будто в первый раз его увидела. Голубое, светлое, беспредельное. Я и кир-Алекосу об этом сказала. А он говорит тогда: не только небо прекрасно, а весь мир. В ту минуту чайка пролетала, и он сказал: посмотри, разве эта птица не прекрасна? Я посмотрела в ту сторону, куда он пальцем показывал, и увидела чайку. Она и вправду была красивая. Раньше я этого не замечала. А тут в первый раз увидела, будто кир-Алекос нарисовал ее пальцем на небе, а внизу море повторило нарисованную чайку, и было похоже, будто две ладони хотят поздороваться. Чайка села на воду, и ладони соединились. Тогда и кир-Алекос пожал мне руку и сказал: надо выше поднимать голову, тогда почувствуешь, что творится у тебя внутри. Потому что, говорит он, есть много прекрасного и внутри у нас, и снаружи; каждую минуту нечто прекрасное возникает у нас перед глазами, а мы не замечаем и не понимаем совсем. Он истинную правду говорит. Ты что, Варвара? Что ты все время зажимаешь в руке?

ВАРВАРА

Ничего.

АННИКА

А, вижу. Это коралловые бусы. Дай посмотреть. Какие красивые. Надень на шею.

ВАРВАРА

Я их вчера на улице нашла. Они тебе очень нравятся? Извини, но подарить их я не могу. Их мне сама судьба послала. Я подарю тебе что-то покрасивее. (Поднимается по лесенке и входит в катер).

АННИКА

Не надо ничего. Я ухожу.

ВАРВАРА

Погоди минутку. (Выходит с бумажным свертком в руках. Разворачивает и вынимает шелковый отрез цвета морской волны). На, бери.

АННИКА

Нет. Я сказала, не надо.

ВАРВАРА

(Расправляет ткань и набрасывает Аннике на плечи). Как красиво и как тебе идет. Ты прямо как морская русалочка. Сшей себе подвенечное платье. Возьми, прошу тебя. Мне-то что с ней делать? Мне привез ее один... ты знаешь. Потому и брать не хочешь. Знаешь, как она куплена... Понимаю теперь. Хорошо, хорошо. Ничего, Анника. (Хочет снять ткань у нее с плеч).

АННИКА

Ты так много делаешь для меня... Не могу я ничего сказать. (Тянет ткань). Дай же ее мне. Знаю, ты меня обманываешь, чтобы заставить взять. Ты всегда такая добрая, такая добрая... (Тихо плачет). И прячешься. Никто не может понять, какое у тебя сердце.

ВАРВАРА

Ладно, ладно. Быстренько заворачивай ее и уходи. Горе тебе, если сюда сунет нос твой отец. Помнишь, как он твою маму колотил... (Быстро аккуратно заворачивает ткань и сует сверток Аннике под мышку).

АННИКА

Помню. Он ее и загубил. Только я больше не стану его бояться. Он не виноват. С тех пор, как у него отняли корабль, он запил. Другие виноватые. Кир-Алекос правильно говорит.

ВАРВАРА

Теперь иди.

Входит Мантос, жестикулируя так, будто ловит что-то в воздухе.

МАНТОС

Всё, улетели три бабочки.
Где они? Куда улетели?
Да вот они, опять три бабочки
Сели Варваре на голову –
белый венец, тройной венец...
Вот и еще бабочка, вот она,
маленькая короткокрылая бедняжка,
спотыкается в воздухе, хромает
и не может долететь до Варвары.
Садится у ног ее и плачет.

АННИКА

(Тихо Варваре): Это он о бабочках, которых я вчера вечером видела.

ВАРВАРА

Что это с тобой, Мантос? С утра за бабочками гоняешься.

МАНТОС

(Не обращая на них внимания):

Вот она, бабочка, плачет...
Что ты плачешь, душенька-крошка?
Оборвали крылышки тебе, по земле
ползешь ты, как гусеница? Да у гусениц
крылья снова отрастают, и они взлетают.
Иди же, помогу тебе. Смелее.
Берись за щепочку – вот так, молодец,
держись за нее и влезай... Куда ты?
В море упала... Утонула?
О, добрая ты, золотая бабочка,
съедят тебя там крабики и рыбы,
омары, и креветки, и дельфины,
ежи морские... Ёж – вот он – вырастает
колючий ёж – его не трогай.
Прочь руки. Если его тронешь,
поранишь пальцы в кровь. Камень,
возьми побольше камень
и брось в него, разбей, чтобы спастись.
Гав-гав, а вот и бабочка другая
из уст Анники вылетает,
хочет лететь, но держится.
Теперь же улетает, улетает,
к морю летит... Куда это она?

АННИКА

Что это он обо мне? Мне страшно, Варвара. (Прижимается к ней).

ВАРВАРА

Да ничего, просто так болтает. Иди сюда, Мантос. Посиди с нами. Как поживает твоя собачка?

МАНТОС

Гав-гав, ты мою белую собачку знаешь?
Никто, кроме тебя, ее не видит.

ВАРВАРА

Слепым надо быть, чтобы ее не видеть.

МАНТОС

Слепым, ты правду говоришь. Слепые
они все – не видят и не слышат.
А покажи им что-то, что сияет,
они не видят, да еще смеются
над тобой за то, что видишь ты и знаешь.
Недавно высоко-высоко в воздухе
явилася звезда – огромная,
как солнце, и светила так,
что и лицо мое сияло, словно месяц.
Тогда один мне говорит: безумец Мантос,
что в воздухе ты видишь? Куда уставился?
И рожа у тебя так светится, как лампочка.
Тогда указываю я ему
на ту звезду, блестевшую как солнце.
Когда ж он повернулся поглядеть,
то в воздухе уже не видно было
ни солнца, ни звезды – одна лишь ночь...
И только рожа у меня во всю светилась.
Он руку приложил к ней,
чтобы узнать, мне говорит, не смазал ли ее я
той краской золотой, которой красят
кровати, печки из железа, также лампы,
И обожглась тут вся его ладонь,
как обожгла тогда в огне Варвара
ноги и руки, потому всегда
скрывает их она под длинным платьем.

ВАРВАРА

Что ты плетешь о каком-то огне, бедняга Мантос? Давай погладим твою собачку.

МАНТОС

Я знаю, что я говорю, и ты то знаешь.
У Мантоса глаза есть, чтобы видеть
то, чего не видят люди все.
Язык есть у него, но и молчать умеет.

АННИКА

Он, видно, говорит про пожар в доме дяди Анестиса, когда его не было дома. Что ты хочешь сказать об огне, Мантос?

МАНТОС

Огонь жжет руки, жжет и ноги,
в огонь бросается лишь тот, кто может
сжечь тот огонь огнем своим.

АННИКА

Не понимаю.

ВАРВАРА

Давай, Мантос, погладим твою собачку, а то она обижается. (Подзывает собаку). Смотри, она больше не хромает. Видно, рана зажила.

МАНТОС

Любая рана заживет со временем.
Другая открывается и заживает тоже.
Новая рана заживляет старую,
пока не вылечится и само лечение.
Тогда безумец Мантос, он тогда
начищенные сапоги наденет
и танцевать пойдет на площадь так красиво
в компании со всеми там людьми.
Но до того люди хотят немного лая.
Гав-гав, совсем я с вами заболтался.
Мцу, мцу, моя собаченька, идем –
нас ветры волокут – мы улетаем.

Мантос уходит, входит капитан Вангелис.

ВАНГЕЛИС

Здравствуйте. С безумным Мантосом беседуете?

ВАРВАРА

Он умнее всех нас.

ВАНГЕЛИС

По тому, как складываются дела, всему можно поверить, кроме того, что и ты, и я разумны. (Говорит только ей тихо и просто): Ну, так как? Все еще не передумала? Сегодня вечером мне опять уходить в плавание. Скажи "да", и я брошу все свои корабли, а ты оставишь улицу. Построим себе домик, заведем хозяйство и заживем спокойной жизнью.

ВАРВАРА

Тысячу раз говорила я тебе, Вангелис: в домохозяйки я не гожусь. Родилась я на улице, на улице и умру. Чего ты хочешь от меня? Неужели все еще не понял: мы не пара? Ты хозяйственный человек... честный... А я... Анника, иди отсюда.

ВАНГЕЛИС

Хватит, не говори больше ничего. Я знаю, какая ты. И такой тебя хочу.

ВАРВАРА

(Громко, чтобы слышала Анника): Если ты моего тела хочешь, бери его, как берут другие. Что? Не нравится так? Больше ничего не даю. Да и давать мне больше нечего.

ВАНГЕЛИС

Есть, есть больше, чем ты говоришь. Только давишь все это в себе. Знаю я ее, твою душу.

ВАРВАРА

Да ты и тени ее не знаешь. А то, что знаешь, сам выдумал, чтобы полюбить и оправдаться в собственных глазах за то, что полюбил такую...

ВАНГЕЛИС

Все так, как ты говоришь. Только тень твоей души я знаю. Потому что, думаю, душа твоя так ярко светится, что на нее невозможно смотреть.

ВАРВАРА

С годами, капитан Вангелис, заговариваться ты стал. Я понимаю: тебе хочется видеть всякие красивости там, где их нет, и тем наполнить свою жизнь. Пусть будет так. Не хочу тебе портить хорошее представление обо мне.

ВАНГЕЛИС

Я же не просто так говорю, у меня есть доказательства. И первое доказательство – кольцо.

ВАРВАРА

Чепуха. Заладили: кольцо да кольцо. Я сама придумала эту историю... Анника, что ты все сидишь здесь,? Ступай...

АННИКА

Если я вам мешаю разговаривать, тогда уйду. А если нет, то хочу остаться. Мне сегодня очень грустно, сама не знаю почему... Нашло как-то сразу. Здесь с вами мне легче становится.

ВАНГЕЛИС

А ты знаешь, что тебя отец искал? Кого только про тебя не спрашивал.

АННИКА

Отец... Пусть ищет.

ВАРВАРА

Ладно уж, посиди. Только недолго, потом смоешься... А насчет того пресловутого кольца, капитан Вангелис, так я сама всё подстроила, всё запутала, всё так переплела, прикрыла, чтобы люди думали, будто это что-то важное. Ты не волнуйся, я-то знаю. Разве не так?

ВАНГЕЛИС

Стало быть, я могу признаться? Ты освобождаешь меня от клятвы?

ВАРВАРА

(Поворачивается спиной к Аннике и делает Вангелису знак отрицания): Нет, от клятвы я тебя не освобождаю. Иначе раззвонишь повсюду, что я у тебя его украла, а мне опять мучиться с полицией.

ВАНГЕЛИС

Ладно. Не хочешь, чтобы я при Аннике говорил? Но я скажу. Не могу больше все это в себе держать. Нынче я освободился от своей клятвы и такое расскажу, что ты и представить себе не можешь, что я об этом знаю.

АННИКА

Почему, капитан Вангелис, ты при мне это не говоришь? Варвара сама мне и теперь, и раньше говорила, что украла его у тебя. Чего ж ты сам боишься об этом сказать? Или, может, ты в чем другом хочешь признаться? А Варвара от меня это скрывает, хотя я это и чувствую...

ВАРВАРА

(Нервозно): Расселись тут и болтаете всякую ерунду. Что вы все стараетесь во мне найти? Бриллиант какой-нибудь украсить себе голову? Не обманывайте себя. Нет во мне ничего, кроме дерьма, слышите? Ничего. А теперь убирайтесь отсюда, вы мне надоели. И вообще не хочу вас больше видеть.

ВАНГЕЛИС

Ладно. А если я всем расскажу.

ВАРВАРА

Меня не запугаешь. Делай, что твоей душеньке угодно.

ВАНГЕЛИС

Что ей угодно, я уже сделал. Не хочу, чтобы люди называли меня...

ВАРВАРА

(Все более резко, в крайнем возбуждении): Убирайтесь... Что вы тут торчите? Уходите, и чтобы я вас больше не видела. И никогда больше сюда не приходите, иначе – клянусь! – я не знаю, что сделаю.

АННИКА

Хорошо, Варвара. Ухожу. Возьми обратно свой сверток. Если хочешь, и кольцо отдам, хотя оно у меня для обручения.

ВАНГЕЛИС

А что в свертке? (Подходит и берет его у Анники).

ВАРВАРА

Не смей трогать его своими руками. Мне его дал один капитан, чтобы я уговорила молоденькую девушку – она ему нравится.

АННИКА

Врет она все. Почему она тебя ругает? Почему?

ВАРВАРА

(Вангелису): Не трогай, я сказала. Кто тебе вбил в голову такое, и ты осмеливаешься открывать чужие свертки? (Вангелис разворачивает сверток).

ВАНГЕЛИС

Это же твое подвенечное платье. Три года ты хранишь его, как Евангелие.

ВАРВАРА

Про какое еще подвенечное ты болтаешь? Не трогай, говорю.

ВАНГЕЛИС

Я знаю его. Мы его покупали вместе с Тимиосом. Он выбрал такой цвет, чтобы было похоже на море.

ВАРВАРА

(Вырывает сверток у него из рук и отдает Аннике). Забирай и уходи. Глупость, идиотизм, чепуха, подлость. Ну, что за подвенечное? Хочешь опять меня прикрыть, спрятать, спасти, как спас недавно от тюрьмы? Нет, не хочу. Этот отрез мне дал капитан с «Леванте», чтобы я подкупила эту вот растерянную малышку. А она, дуреха, ни слушать, ни смотреть не хочет. Пришлось сказать, что это мой отрез, чтобы заставить ее взять, одеться и порадоваться хоть капельку.

АННИКА

(В растерянности держит развернутую ткань). Это для ее подвенечного... Набросила мне на плечи сказала, что я – морская невеста.

ВАНГЕЛИС

Прежде чем я уйду, позволь мне поцеловать твои руки.

ВАРВАРА

Уходите оба. Не прикасайтесь ко мне. Ненавижу и вас, и себя.

ВАНГЕЛИС

Теперь я понимаю твою душу как никогда. Нагляделись на нас твои глаза. Прощай. У меня хватит смелости бороться сначала за всех людей. (Быстро уходит).

ВАРВАРА

(Аннике): А  ты что все еще торчишь здесь, как чурка?

АННИКА

Привязалась я к тебе, никак отстать не могу. Не знаю, что сказать. Только плакать умею.

Вбегает полупьяный отец Анники Стефос, за ним люди.  

СТЕФОС

(Аннике): Тебе чего здесь надо? Ведь было сказано: если увижу тебя с этой шлюхой, ноги переломаю.

ВАРВАРА

Я сама позвала ее, дядя Стефос, хотела попросить...

СТЕФОС

С тобой никто не разговаривает. Не стану я на тебя слова тратить. Мало того, что опозорила всю округу, так еще и девчонок наших принялась совращать? Повесить тебя надо, местность очистить...

АННИКА

Ты что, отец... Что ты говоришь...

СТЕФОС

(Дергает ее за руку). Молчи, сука, а то я здесь, на виду у всех, кишки из тебя выпущу. (Бьет ее).

ВАРВАРА

(Вмешивается). Оставь девочку. Пусти Аннику, говорю. Все, что у тебя в башке, выбрасывай на меня, а ее, неопытную овечку, не пачкай нашей грязью.

СТЕФОС

Твоей грязью, шлюха. Не нашей. Ты и ее запачкала. Ты что там держишь, потаскуха? Она тебя шелками покупает?

ВАРВАРА

Бога ради, не говори такого про свою дочь. Обо мне – что хочешь. Я и большего заслуживаю.

СТЕФОС

А ну пошла отсюда, чертова путана. (Замахивается и бьет Варвару кулаками).

АННИКА

(Вмешивается, крича): Не трогай ее, отец. Ни одного волоска ее не касайся. Бей меня. Убей, но только не Варвару. Бог накажет тебя, огнем сожжет. (Анника подставляет грудь, защищая Варвару. Стефос колотит кулаками обеих).

Все время подходят новые люди: женщины, мужчины, дети.

МНОГИЕ ЖЕНЩИНЫ ИЗ ТОЛПЫ

Бейте ее, ведьму. Она мужей у нас отнимала и сыновей, теперь дочерей наших портит.

ВСЕ

Бейте ее. Камнями бейте. (Поднимают с земли камни и кидают в нее).

Стефос волочит по земле упавшую Аннику, цепляющуюся за платье Варвары. Варвара стоит посередине толпы, скрестив руки.

СТЕФОС

(Аннике): Поднимайся, хватай камень и кинь в нее, или я тебе голову размозжу.

ВСЕ

(Рыча и кидая камни): Бейте этих шлюх, они нас опозорили. Пусть и Анника кидает, а то и ее забьем.

СТЕФОС

(Сует камень в руки Аннике). Кидай, сука. Кидай, говорят тебе.

АННИКА

Остановитесь, люди. Перестаньте...

ЛЮДИ

Кинь в нее, а то и тебя забьем.

Анника бьет камнем себя по голове и разражается громким смехом, холодным и страшным.

ВАРВАРА

Анника, брось в меня. Брось.

ЛЮДИ

Брось в нее камень.

СТЕФОС

Брось в нее, путана.

Люди начинают кидать камни в Аннику, Стефос кидает вместе с ними.

ВАРВАРА

(Заслоняя Аннику своим телом). Бейте меня. А эта девочка в чем виновата? Меня бейте. Вы слепы, потому что измучены. Не понимаете, кто и в чем перед вами виноват. Так бейте меня, отводите душу, легче станет. (Камень попадает ей в лоб, Варвара подносит руку ко лбу, по руке течет кровь).

Входит Мантос. Падает на колени и обнимает ноги Варвары.

ЛЮДИ

И Аннику бейте вместе с ней.

ВАРВАРА

Меня бейте.

АННИКА

(Снова разражается холодным смехом). Я – невеста. Невеста моря. Видишь Варвара? Нас конфетами забрасывают.

ВАРВАРА

Анника... Детка моя. Что я натворила, Анника. Прости меня...

ЛЮДИ

Бейте их обеих и юродивого Мантоса тоже.

Вбегает Алекос

AЛEKOC

Собаки! Вы, собаки! Да знаете ли вы, кого бьете?

ЛЮДИ

Шлюху.

АЛЕКОС

Руки прочь от нее, собаки. Знаете, кто такая Варвара? Это она чтобы спасти от позора свою мачеху, сказала, что капитан, которого она прятала у себя в доме, это ее любовник, а не мачехин. Да, эта вот девушка все взяла на себя. А мы все это проглотили и стали ее презирать. Даже Тимиос – он-то хорошо ее знал – поверил этому и предпочел утопиться, чем видеть ее опозоренной.

Мантос утирает глаза и медленно уходит.

ВАРВАРА

Замолчи. Не слушайте его. Он все врет.

АЛЕКОС

Клянусь жизнью своей и честью, костями отца моего клянусь: все, что говорю, правда. И не только это. Кольцо...

ВАРВАРА

(Перебивая): Ладно, говори, что хочешь. Уничтожай меня на виду у всех.

АЛЕКОС

Так вот: все думали, что она украла кольцо у капитана Вангелиса, а она его не крала. Нет. И не дарил он его ей. Это было кольцо Тимиоса, ее жениха. Перед тем, как утопиться, он дал его капитану Вангелису и попросил вернуть ей. Варвара всегда носила его с собой, как святыню, как обручальное кольцо души своей. Когда Тимиос утопился, и все от нее отвернулись – ее вы забрасываете камнями – она замкнулась в своем одиночестве, прятала горе свое от наших глаз. Но когда увидела, что кольцо кому-то нужно, пошла и подсунула украдкой эту последнюю память своей жизни и своей любви... Что было дальше, вы знаете... Посмотрите же, псы несчастные, кого камнями забиваете... Если в вас осталась хотя бы капля стыда, бейте камнями себя по голове. (Все молча выпускают камни из рук). Я еще не все вам сказал. Той ночью, когда загорелся дом ловца губок Анестиса, сам он был в отъезде, а мы все спокойно спали, эта женщина, в которую вы камни швыряли, бросилась в огонь и вынесла двоих малышей Анестиса – их даже родная мать не сумела спасти. Женщина поклялась ни о чем не рассказывать. А у нее и ноги забинтованы, и рукава всегда длинные, чтобы ожогов не видно было. Так что вы теперь скажете? (Один за другим все становятся на колени. Алекос обращается к Варваре): Прости их всех, и прежде всего – меня.

ВАРВАРА

Где взять мне смелости простить свою жизнь? Ты воображаешь, будто меня спас. Веселись теперь над моим трупом. До сей поры душа моя была спрятана и одета, она была теплой и согревала всю меня. Когда вы замерзали, я среди холода и грязи была, как огонь. Обнажала свое тело, чтобы одеть душу. А теперь ты обнажил ее и растоптал, как проститутку. У меня ничего больше нет. Уходите отсюда, оставьте меня одну. Прощения просить вам надо только у Анники. У меня нет больше души, чтобы страдала и прощала. Только ради души этого ребенка я еще живу и страдаю.

СТЕФОС

(На коленях перед дочерью): Прости меня, детонька.

ЛЮДИ

Прости нас, Анника.

АННИКА

(Устремив рассеянный взгляд вдаль): О, Варвара... Сестричка моя, какое красивое небо. Сегодня я невеста моря. Ты будешь меня венчать? Смотри, вон бабочка улетает... Улетает... Куда ты? Ой, она к морю полетела...

ВАРВАРА

Просите же у нее прощения... Кто вас теперь простит? Анника, Анника, ты меня не жалеешь? Посмотри на меня, Анника. Ты отдашь мне обратно мою душу, чтобы я плакать могла? Куда смотрят твои глаза?

АННИКА

Гляди... Гляди... Бабочка. О! О, детишки мерзнут, птички мерзнут... Ручки у тебя обожженные... Дай посмотреть на твои ручки, сестренка... Ты их в огонь сунула, чтобы детишек спасти. А-а-а... Нет... Иди сюда, добрый огонь, спаси меня от их рук... Сестренка моя, дай мне свои руки. Твои обожженные руки... А вот и бабочка. Поймай ее, чтобы больше не улетала... Только твои руки могут ее поймать...

ВАРВАРА

Анника, сестренка моя... Давай ручку, пойдем вместе ловить белую бабочку.

АННИКА

Вон она... Вон она... К морю летит...

СТЕФОС

Дочка моя, Анника.

АННИКА

Нет, нет... Не трогай меня... Возьми камень и ударь меня вот сюда... Сюда... А Варвару не бей. Бей меня, говорю тебе... Песенку... Спой, Варвара, ту, что утром пела...

Убаюкивает птички цветы,
и цветочки под песню засыпают.
А прохлада, ее слыша, льет слезы
и слезами окропляет розы.
Кроха-бабочка к лилее подлетает,
притулившись, тоже слушает печально.

Вот и бабочка... Схватила мое кольцо и летит к морю. Идем, сестренка... Пойдем ее ловить.

Варвара обнимает ее и вместе они медленно уходят сквозь толпу. Алекос следует за ними.

ВАРВАРА

Ты, сестренка, не бойся. Я ее поймаю. Мы отнимем у нее кольцо и наденем тебе на пальчик...

АННИКА

О, да... Невеста моря... (Набрасывает на плечи материю из свертка).

Уходят очень медленным шагом и в это время закрывается

ЗАНАВЕС

<< действие первое   |   действие третье >



[ЯННИС РИЦОС]

 

SpyLOG

FerLibr

главная   

© HZ/ DZ, 2000-2001