index page

Hamdam Zakirov's Literature Archive (in russian)


FerLibr

архив   |   главная   |   новости   |   гостевая   |   e-mail   |   об авторе   


архив
главная
новости
гостевая
e-mail



 МОЙ ДРУГ, УЧИТЕЛЬ

Он убегал три раза. Впрочем, был и четвертый, последний побег, после которого – надолго ли, коротко – он возвращался домой не раз, но не вернулся никогда. Мать он любил, но был отчим: дело было в этом. Мой друг часами говорил о неведомом, что скрывается за пригородными сараями и огородами; о противогазах и патронах, которые можно найти на свалке за военной частью; о бабушке, жившей в соседнем городке, всего пятьдесят четыре километра, пешком дойдешь за день; о горах.
Его арсенал внушал уважение – лук и стрелы, рогатка, праща, арбалет. Как-то, отдыхая у родственников, он увидел в соседском дворе лошадь с жеребенком, и планировал выкрасть его. Только представь, говорил он, как мы будем совершать набеги на птицефермы и коровники, появляясь, то здесь, то там, везде и нигде, как в кино: скакать по долине, путать след в речных поймах, теряться в предгорьях. А потом мы захватим школу – проявим милосердие, пощадим обидчиков, на нас будут смотреть – с завистью, ненавистью и любовью. На конях перед испуганным директором, раскрашенные как ирокезы, ведь здорово?!
Первое бегство он совершил из чистого благородства. Костя из соседнего дома что-то натворил и боялся показаться дома. Рассказал об этом во дворе. Считалось нужным идти, если не домой, то - из дома. Единственным, кто согласился его сопровождать в отчаянном предприятии был мой друг. Правда, дальше окраин они не ушли. Но пробродили до ночи. Он сказал матери правду, но она не поверила. Ему было обидно, он кричал: все равно ведь когда-нибудь уйду, сейчас или потом, какая разница.
Да, мальчики покидают дом рано или поздно. Как если бы боялись стен. Их душа, не терпящая стеснения, всегда шире отведенного уголка со столом и книжными полками, где вещей – всяких непонятных и ненужных штучек, камней, железяк, журнальных вырезок – скапливается больше, чем во всей остальной комнате. Мальчиков манит ночь, звезды и страх, подвалы и чердаки, незнакомый мир и чужестранцы, ловушки и капканы, взгляд Сфинкса, прерии, зов джунглей. Они растут, чтобы уйти и мучиться всю жизнь: постоянно искать нечто, не то, чтоб неопределенное, скорее, неопределимое – не терпящее смысла, но сам смысл. Они уходят – она это знала и плакала.
Мой друг был чувствительным, не любил слез, обещал этого впредь не делать. Но сбегал еще два раза – из-за отчима.
Много времени он уделял младшим братьям. Будучи намного старше их, он старался дать им то, чего не давали родители. Заставлял их читать, рассказывал о бесконечном мире и бренности, о мнимых взлетах и реальных падениях, о счастье и грусти, о смерти и любви. Не имевший в детстве старшего товарища, он хотел стать таким для братьев. Он говорил, что чувствует себя первопроходцем, фениморовским Кожаным Чулком, передающим свой опыт.
И в школе он не находил успокоения. Он часто поступал против требований и норм. Умудрялся быть свободным и от существовавших в классе групп и от четкого учительского разделения нас на плохих и хороших. Остававшемуся обычно в стороне от всяческих проказ, ему, тем не менее, доставалось часто.
Был такой примечательный случай, когда мы всем классом решили устроить "темную" одному мальчику. Тот вполне заслуживал этого: несколько раз доносил на нас учителям, не давал списывать, поджег муравейник и так далее. В общем, был достоин, на наш взгляд, "порки". Но мой товарищ, до последнего момента не веривший, что мы это сделаем, сказал (когда виновный в спортивной раздевалке был забросан куртками и уже получал первые тумаки), что это неправильно и, действуя так, мы становимся такими же, как и виновник события, подлыми тихонями. И это когда в угаре нахлынувшей жестокости могли запросто поколотить и его.
Естественно было собрание, где присутствовало все школьное начальство. Олег помнил нескольких человек, бывших в раздевалке. Разбираться, прежде всего, начали с ними. Вызвали и моего друга, ведь его голос был единственным, который "пострадавший" слышал. Олег, правда, сказал, что тот его защищал. Но раз присутствовал – должен знать, кто участвовал. И каким потрясением для нас были его слова:
– Не знаю, зачем Олег меня выгораживает. Он врет, я этого не говорил. Я его бил. А кто там был еще, не знаю. В этом состоянии я ничего вокруг не вижу.
После его слов практически все мальчишки, многих из которых тогда тоже не было, также встали и признались в содеянном. Дело замяли, ограничились незначительными наказаниями, а ведь оно грозило исключением для четверых ребят. Но против такого единодушия учителя ничего не могли сделать.
Досталось и ему, хотя классрук знал, что он сказал неправду. И наказан он был именно за солидарность. Помню, как он со смехом это прокомментировал:
– Меня внесли в черный список, как польский профсоюз – за солидарность.
Дело было в конце семидесятых, в седьмом классе. Мы тогда и не думали интересоваться политикой и даже не знали о чем речь. А он назубок знал карту мира, и имена всяких президентов, борцов за права, террористов и королей.
Некоторые преподаватели использовали его умение приводить совершенно невероятные подробности темы. Причем, самое смешное, что самой темы он мог и не знать. Поэтому его часто вызывали для дополнения чьего-либо ответа и, таким образом, вытягивали, особенно в конце четвертей, из двоек за поведение, которыми обильно орошалась его строчка в журнале. Ему нравилось выкапывать эти сведения, а потом спорить с нами: насколько согласное кивание педагога соответствуют знанию материала. И мы прыскали со смеху, когда ему удавалось поставить учителя в тупик.
Ему снилась свобода и тоска. Отчужденный от реальности, он жил в мечтах и видел в окружающем только грустное. И был уверен, что настанет время, когда возможно будет все изменить. Наверное, этот его настрой, усиливавшийся с каждым школьным годом, и направил его в пединститут после десятого класса. Притом, что говорить о педагогическом будущем в нашем кругу считалось плохим тоном. Больные воспитательным насильем, мы были тихими беглецами от менторства и канонов. Даже представить себя не могли в роли учителей. А он, после выпускных, объяснял насколько это важно и что, будучи педагогом, вполне реально оказать нужное влияние на детей, помочь им стать совершеннее, дать то, чего не давали нам.
В институте его считали "мальчиком со странностями". Однажды на семинаре по фольклору он заявил, что не считает народную сказку гуманной. На возражения сокурсников он ответил, что предпочитает абстрактный гуманизм – жизни в мире полном зла, на которое главное вовремя закрыть глаза. Что законы совести для него важнее человеческих законов – уголовного кодекса и всяких там конституций. Преподаватель задавал ему каверзные вопросы типа "что ты будешь делать, если на улице пристают к девушке". На что мой друг ответил, что действительно есть ситуации, когда конкретные этические установки, например отказ от борьбы со злом его же методами, оказываются в ловушке реальности, существующей вне идеала библейских заповедей. Но ведь если к ним не стремиться, то ничто не изменится. Все зависит от каждого конкретного человека, спасение мира лежит на наших плечах. Это как с хартией о правах человека – ее мало ратифицировать, ей нужно следовать.
После урока преподаватель пожал ему руку и сказал, что впервые слышит студента, размышляющего на такие темы. Я не оговорился, сказав – слышит. Преподаватель прошел через Афганистан и потерял там глаза. Они подружились и часто общались уже после окончания моим другом вуза.
А перед своим первым уроком он так боялся, что внутренняя дрожь передалась всему телу: затряслись руки, перестал слушаться язык. Он стоял перед классом, не зная с чего начать. И тут я подумал, рассказывал он, что я их одноклассник, просто оказавшийся у доски в отсутствие учителя. Вспомнились наши школьные годы. Я сел на преподавательский стол, уже зная, что не смогу вести урок, рассказывать тему. И решил просто поговорить об истории, о том, как я ее понимаю.
– История – странная вещь, которая всегда и везде. Она происходит сегодня так же, как и сотни тысяч лет назад. Читая учебники, мы с трудом представляем, что это было когда-то реально. Так скучно они написаны. А представьте жизнь людей, которые упоминаются в книжке как безымянные массы. Они, как и мы, любили, радовались, переживали. И пока жили – не подозревали о том, что история делается с каждым их шагом, что они составная ее часть. По большому счету вся история человечества должна была произойти таким вот образом, чтобы собрать сегодня в этом классе нас с вами. И собрались мы не только для того, чтобы изучать историю, но и делать ее.
Он учительствовал три года. Классы часто отставали от графика прохождения программы из-за его манеры увлекаться вместе с учениками на подробности или совсем уж посторонние вещи, забывая о теме урока. Он редко ставил двойки и то – только в журнал, принципиально отказавшись украшать красной сочной цифрой дневники. Он говорил, что двойки должны отражаться на совести ученика, а не на его теле, имея в виду возможные родительские наказания. Спорил с завучем, разругался с несколькими коллегами.
А однажды, во время большой перемены он, прогуливаясь во дворе, посмотрел на окна своего класса и увидел мальчика из восьмого "Б" стоявшего на подоконнике. Он бросился в здание – на второй этаж, тридцать метров по коридору, через три ряда парт – вскочил на стул и успел ухватить уже падавшего подростка. И вылетел вслед за ним. Собственно было невысоко, но то ли выступавший карниз, то ли ветка – он сильно ударился головой и "скорая" не успела. А паренек отделался вывихнутой ногой и сломанным пальцем.
Так закончилась история одного из живших среди нас людей, который, как и мы – любил, радовался, переживал. И который останется безымянным, даже если я назову его имя. Важно не как его звали. Как говорил мой друг, главное – душевные порывы, внутренняя борьба. То, что может изменить мир вокруг тебя. Так он говорил.
С тех пор прошло несколько лет. Иногда я думаю о нем. Мир медленно меняется.

ПС № 23 от 28 февраля 1998 г.

литература   vs.   журналистика   |   наверх



ЛИТЕРАТУРА
ЖУРНАЛИСТИКА
ПО-НЕДЕЛЬНИК БРУНО

ФЕРГАНА.RU
ФЕРГАНА.UZ

 

SpyLOG

FerLibr

архив   |   главная   |   новости   |   гостевая   |   e-mail   |   об авторе   

© HZ/ DZ, 2000-2001