главная  |  на сайте  

ШАМШАД АБДУЛЛАЕВ – ПРЕДИСЛОВИЕ К КНИГЕ "ПОЭЗИЯ И ФЕРГАНА"

Собственно, каждый из представленных здесь авторов пытается восстановить один день земного рая в стихотворных записях или в прозаических отрывках: через непременный стресс, через обыденность, через сенсуалистские дела, через чтение, через "ненужные" беседы с друзьями, спровоцированные тридцать лет назад прямыми улицами нашей маленькой спящей александрии. Для читателей, не испытавших ни разу подобного состояния, двери таких текстов закрыты навсегда. Нашими кумирами в семидесятые годы, когда, в сущности, милостью даваньских духов и возникло ферганское поэтическое братство, были тихие средиземноморские визионеры муссолиниевской эпохи итальянские герметики и фрагментаристы) и англоязычные отшельники в литературе, не таившие своей тоски по южной абстракции и солнцу, что позволяет быть авторскому насилию в заурядном ландшафте, где вещи договорились до тебя считаться другими. Мы верим и продолжаем верить, что Фергана может хотя бы на час или на один ослепительный полдень, если ей воздать хвалу со злостью бесполезной одаренности, стать гипнотической землей, где впечатления превращаются в судьбу, вопреки желчной жизни, вопреки сопровождающей нас петляющей неясности. За последние годы сложились волевые черты "ферганской школы", определяющие ее родовое сияние среди равного неравенства (Сковорода) чужих творений: изображать исчезновение как чувственный опыт, совершенно конкретный, лишенный романтической риторики; отодвигаться как можно дальше от собственных корней, обогащая их своим уходом; создавать комментарии, переходящие в литературную практику; намекать на уровне пейзажной рефлексии или стилистических решений, что сущее говорит прежде всего сквозь атмосферу; незаинтересованно принимать мир, когда все вокруг дышит волнами монотонного счастья; выслеживать бессобытийные картины, скрывающие почву для священного; подчеркивать свой антиисторизм и неприязнь к социальной реальности, страх перед действием и тотальностью наррации, депрессивно переживаемую естественность и мета-личное упрямство, с каждым разом все больше отдаляющее нас от смысла происходящего. Вероятно, чисто внешне трудно уклониться от ощущения, что Фергане, судя по всему, нельзя поклоняться, ее вроде бы нельзя воплотить в завораживающей, молитвенной манере, но надо, чтобы кто-то пришел и сделал так, передал генетически свойственное здешнему воздуху бесформие, тонущее в хаотичных маршрутах никем не воспетой глуши.

Шамшад АБДУЛЛАЕВ

главная  |  на сайте  |  наверх