Страсть, которая вначале у
меня выражалась в большой любви к литературе и к жизни,
постепенно трансформировалась в то, чем она должна была
быть – в страсть к жизни, отодвинув назад литературу; это
страсть к подлинному миру вокруг меня: миру физическому,
сексуальному, мыслящему, экзистенциальному. Это моя единственная
большая любовь, а кино – единственный способ вернуться в
жизнь, изображая ее.
Когда я учился делать кино, то рассматривал его как систему
знаков: не-конвенциональный и не-символический язык, отличный
от устного и письменного, попытка выразить истину саму по
себе. Вопрос состоит в следующем: чем они отличаются, истина
и реальность? Я пришел к убеждению, что ничем. Кино – система
знаков, выражающая семиологию, системы истины. У меня фильм
всегда размещается на плоскости реальности, всегда в реальности,
когда я снимаю фильм, я всегда иду к реальности, под деревья,
к людям...
Между мной и миром не существует условного и символического
барьера, как это есть в литературе. Кино позволяет мне возбудить
мою любовь к реальному.
Моя первая встреча с кино состоялась, когда мне было 5 лет.
Она была судьбой и не имела никакого сексуального начала.
Однажды я увидел плакат, на котором был изображен тигр,
пожирающий человека. По непонятной тогда причине я расцвечивал
своей фантазией эту картину, которая на самом деле было
безобидной: тигр просто стоял, человек просто лежал под
ним. Я представлял во всех подробностях картину пожирания
и очень хотел посмотреть этот фильм. Мое желание не нашло
отклика у родителей, и я так и не увидел фильм, о чем до
сих пор сильно жалею. Картина с тигром, поедающим человека,
мазохистская, каннибалистская, первое, что запечатлелось
в моей памяти, несмотря на то, что к тому времени я пересмотрел
множество фильмов.